Киселев, А. А. Двадцать пять исторических портретов деятелей XX века на фоне Кольского Севера : от императора России Николая II до президента СССР М. С. Горбачева. В 2 ч. Ч. 1 / А. А. Киселев ; Мурм. гос. пед. ун-т. - Мурманск : Мурманский государственный педагогический университет, 2010.

Речь его была чистая, внятная. Он почти не употреблял иностранных слов... Свободно владел языками английским, французским, датским, не много - немецким. При переездах его личную библиотеку возили за ним. Любил смотреть кинофильмы, особенно хроникальные. Он был точен во времени. Не спешил, но и не опаздывал. Всю жизнь придерживался одного режима дня, без отклонений. Днем никогда не спал, но после обеда отды хал. Был несколько близорук, но в очках никто (кроме, возможно, домо чадцев) его не видел. Слух у него был острый, он мог издалека узнавать людей по шагам. Имел цепкую зрительную память: раз встреченного чело века узнавал через много лет. Вопреки распространенному мнению, Нико лай пил мало. За столом почти не употреблял спиртных напитков (мог вы пить за обедом одну-две рюмки сливовицы или водки). Закуривая, при глашал к тому же и присутствующих; сигар при нем не курили, он не пе реносил их запаха. Своего табака или папирос другим не предлагал. Визитеров принимал стоя, впереди своего письменного стола. Садясь, указывал посетителю на кресло, при этом выдвигал из стола доску, на ко торую можно было положить принесенные бумаги. Во время аудиенции обычно курил. Иногда вставал, и продолжая слушать, ходил по кабинету. Если его что-нибудь захватывало или поражало, он внезапно приостанав ливался. В беседе был внимателен, выслушивал, не прерывая, если возра жал, то мягко, не повышая голоса. Никогда не поднял голоса на министра или генерала. Это было обманчиво, вводило в заблуждение и многим из его сотрудников стоило карьеры. Как правило, Николай избегал вступать с кем-либо в споры. Но спорить мог, «под настроение» иногда спорил... ...Раз усвоив определенную точку зрения, он обычно от нее не от ступался. Любезно министров выслушивал, легко с ними расставался. Ни когда никого из них, даже самых ценимых им, не брал под защиту. В слу чаях сплетен, наветов или доносов почти никогда не пытался выяснить, кто прав, кто виноват, что правда, что вымысел, - не входя в мотивы или основания, склонялся к отчислению того, кого оговорили. На аудиенциях слушает непроницаемо, но реакция на важное мгно- венна. Суть доклада схватывает быстро. К оттенкам формулировок чуток. Отлично улавливает, зачастую с полуслова, смысл нарочито недосказанного. Считал себя здравомыслящим человеком, а в решении государствен ных вопросов откровенно полагался на иррациональное - на интуицию, предопределение, инстинкт. Это сочеталось у него с фатализмом (от судь бы не уйдешь). Отсюда особый оттенок бесстрастия того наружного, кото рым он прикрывался. Он мог долго обдумывать решение, но в последний момент ставил его в зависимость от того, что подскажет инстинкт или о чем говорит случайная примета. Ходила молва, что он принимает решения с помощью подброшенного медяка (орел или решка). Полного одиночества не любил. Любил анекдоты, но сам их не рас сказывал. Скабрезности не любил. Излюбленный его досуг - катанье на 23