Карелин, В. А. Норвегия и норвежцы глазами русских в 1814-1917 гг. (по печатным материалам) / В. А. Карелин // Скандинавские чтения 2006 года. Этнографические и культурно-исторические аспекты. - Санкт-Петербург, 2008.

четырехсот лет, — продолжает автор, — эти две ветви скандинавского де рева были соединены и сплелись между собой. <.. .> Тесная связь Норвегии с Данией держится не только на одном ученом и литературном влияния Ко пенгагена, — она скрепляется отдаленными преданиями, воспоминаниями молодости, связью семейною»20. В 1814 г. началась новая эпоха в политической жизни Норвегии. Путь ей открыла Эйдсвольская Конституция. В стране ускоренным шагом шел процесс буржуазных преобразований. «Юноши, вступая в школу, уже зна комятся с кодексом избирательной системы, с высокими деяниями Стортин га < ...> Заседания Палаты Депутатов для них (норвежцев. — К.В.) гораздо важнее объявления о выходе новой трагедии или эпической поэмы. Четыре строчки Гамбургского журнала, в которых заключается биржевой курс, зву чат в их ушах сильнее самых лучших гекзаметров, и изобретатель железных дорог им кажется гением выше Гете»21. Либеральное значение норвежской конституции автор оценивает весьма высоко. Она, считает он, «гораздо вольнее Хартии Французской и Magna Charta Английской». Но, несмотря на это, Норвегия пока остается поли тической провинцией. «В Норвегии дорога политическая слишком узка. Я встретил здесь нескольких из этих людей (политических деятелей. — К.В.), находящих Норвегию слишком тесной для своей политической славы, и ко торые носят как кровавую рану в глубине сердца сожаление, что не имеют поприща более обширного, судилища высшего»22. Исследуя роль Стортинга в политической жизни Норвегии, автор под робно останавливается на его формировании, составе, устройстве и де ятельности. Его внимание привлек конфликт Стортинга с королем в 1821 г. по поводу закона об упразднении норвежского дворянства, что произвело тогда сильное впечатление на европейскую общественность. Особый ин терес вызывает оценка необычного для тогдашней еще полуфеодальной аристократической Европы широкого парламентского представительства крестьян. Ни о какой идеализации роли крестьян и крестьянских депутатов в парламенте, как это будет в России в канун первой русской революции, пока еще нет и речи. Автор и, надо полагать, его русские читатели на де мократический эксперимент в Норвегии смотрели скептически. «Собрание Стортинга, — пишет он, — есть любопытное смешение священников, адво катов и простолюдинов»23. «Несколько крестьян отличились в нем (в Стор тинге. — К.В.} своим практическим умом и безыскусственным, но сильным красноречием». Чаще же они выказывают «слишком ограниченный ум и чрезмерную скупость» в вотировании государственных расходов. 270