Карелин, В. А. Новый источник по истории российской дипломатии в Скандинавии Периода Первой мировой войны и русской революции: письма посланника К.Н. Гулькевича профессору О. Броку (1916–1921) / В. А. Карелин // Северная Европа: проблемы истории / Ин-т всеобщей истории. - Москва, 1982. - Вып. 8.

лучшее будущее и в возможность поддержания победы порядка над анархией. Пессимистичен был лишь Шингарев18, остальные куда бодрее и увереннее»19. И спустя месяц он все еще продолжал надеяться, что острый политический кризис будет преодолен: «Из России получаю все более утешительные вести относительно наступающего успокоения»20. Но драматический поворот событий на родине осенью 1917 г. поверг друзей в уныние. А октябрьский революционный пере ворот в Петрограде знаменовал полное крушение их надежд. «Я больше ничего не понимаю, - писал Брок в декабре. - Куда денется та “свобода”, которая как будто уже была установлена!.. Мысль о бедной России сжимает мне сердце»21. В письмах тех дней Брок предлагал другу помощь и убежище, старался, как мог, ободрить его. Вот что писал 20 сентября ему в ответ Гулькевич: «До слез меня тронуло доброе ласковое Ваше письмо от 17/4 сего месяца. Я никогда не сомневался в Вашем отношении ко мне, но Ваша забота относительно моей судьбы в связи с тем, что про исходит на Неве, - меня глубоко растрогала. Вы и Ваша супруга такие чудные люди, каких и среди норвежцев (это для меня выс шая проба) - редко найти. Низко кланяюсь Вам и сердечно благо дарю Вас. Надеюсь, что Господь сжалится над многострадальною моею Родиной. Но Вашего внимания ко мне в тяжелую для меня, или скорее могущей быть для меня тяжелою минуту я никогда не забуду»22. Первые недели и месяцы после прихода большевиков к вла сти в России стали для посланника периодом горечи, растерян ности. 4 декабря он писал Броку из Стокгольма: «Тяжелым бре менем ложится на мою душу все то, что происходит в России. Анархическая ныне вакханалия едва ли будет иметь возможность продержаться долгое время. Но что это будет стоить и без этого бедной, темной, больной России! Страх за это, а также за судьбу оставшихся там близких мне отравляет существование ... Оста ется при таких условиях лишь одно: вооружаться терпением, на деяться на милость божию и утешаться ласкою верных и добрых друзей ...»23. Гулькевичем владели противоречивые чувства. Настроение безнадежности и усталость толкали к решению оставить дипло матическую службу, о чем он писал Броку весной 1918 г.: « ... воз вращение мое в Россию при большевиках сделалось ныне невоз можным из-за репрессий, которыми мне, как и всем заграничным служащим, угрожал Ленин в случае ослушания на предписание его сотрудничать с ним». И далее: «В нравственном отношении для меня будет “спасением”, “возрождением” сделаться вновь 293