Иванова, Л. Катарсис пустоты : (роман В. Пелевина "Чапаев и Пустота") / Л. Иванова // Мурманский берег : литературный альманах / Мурм. орг. Союза Рос. писателей ; [гл. ред. Б.Н. Блинов]. – Мурманск, 2001. – № 7.

Катарсис пустоты обойти «мысль народную» вниманием. Как же обошёлся с традицией соотносить своё эгоистическое «я» со всенародной точкой зрения Пелевин? Радикально обошёлся. Не сказать, чтобы проигнорировал окончательно, но акценты расставил весьма нестандартно. Его интересует живучесть русского хамства. Сквозным символом непотопляемого н е веж ес тв а становятся в романе фигуры Ж е р б у н о в а и Б арбо лин а . Они и м а т ро сы Балтфлот а , и санитары психбольницы № 17. Есть в их лицах заштампованная русской ли тер а турой у знава емос т ь . Посмотришь на этих носителей народного «самосознания», и кажется, что «вот есть г д е - т о большой и загадочный мир, и столько в нём непонятного и влекущего, и не то, что всерьёз надеешься туда попасть, а п р о с т о т я н е т и н о г д а п о м е ч т а т ь о н е с бы т о ч н ом » . Воссоединиться же с Жербуновым и Барболиным духовному человеку не только невозможно, но и опасно. У них своя, раз и навсегда данная им функция: репрессивно —охранительная. Они, как и все оболваненные пропагандой «красные ткачи», только марионетки , управляемые опытными кукловодами, любителями фигурной лепки из послушного воска. Из века в век разного толка «птицы —говоруны» внушают им то, что они ч т о - т о значат в Истории, а потом бессовестно бросают на а м б р а з у р ы . П е л е в и н , к а к и вс е мы, и с т о р и ч е с к и принадлежащие к судьбе «красных ткачей», испытывает горечь от того, «что все эти обманутые с детства люди» никогда не воч елов еча т ся , о с т ан у т с я то л ьк о ср едс твом д о с т иж е н и я другими политических целей. Нич ем не л у чш е у ч а с т и р я д о вы х р е в о лю ц и о н н ы х матросиков участь современных Колянов и Шуриков. Их удел — беспрестанно ругаться (слова, кроме матерного, им не дано), пить горькую, дуреть от наркотических грибов. Всероссийское мельтешение даже не людей, а просто «крохотных корчущихся существ» напоминает трагедию горящего муравейника . И н еком у о б ъ я с н и т ь этим н е с ч а с тным т а й н у и печаль их пребывания в мире. До них нет никому дела, и жизнь их п о - своему (и совсем не в буддистском смысле) проходит как будто во сне. 337