Иванова, Л. Катарсис пустоты : (роман В. Пелевина "Чапаев и Пустота") / Л. Иванова // Мурманский берег : литературный альманах / Мурм. орг. Союза Рос. писателей ; [гл. ред. Б.Н. Блинов]. – Мурманск, 2001. – № 7.

Людмила ИВАНОВА Я так же беден, как природа, Я так же прост, как небеса, И призрачна моя свобода, Как птиц полночных голоса. Я вижу месяц бездыханный И небо мертвенней холста, Твой мир, болезненный и странный, Я принимаю, пустота! Пётр из пелевинского бестселлера ощутил пустоту немного иначе, но суть происходящего та же: освобождение от лишнего. Герой прыгает вслед за Чапаевым и Анной в Урал и признаётся: «Я не почувствовал почти ничего — просто теперь он (Урал — авт.) был со всех сторон, и потому никаких сторон уже не было. Я увидел то место, где начинается этот поток, и сразу понял, что это и есть мой настоящий дом». Поисками дома всегда настойчиво занималась русская литература. Вспомним, сколько печали испытала душа Ивана Бунина, когда он прощался с запахом «антоновских яблок», д о н о с ящ ем с я и з д в о р я н с к и х у с ад еб ! Дом у т р а ч и в а л и , р а з р уш а л и , о п л а к и в а л и , в о с с т а н а в л и в а л и , о с к в е р н я л и , облагораживали и т.д. Пётр Пустота из романа Пелевина оставляет попытки найти како е -н ибуд ь реальное жилище. Его дом — везде и нигде. Там, где он чувствует себя спокойным и любящим. С таким умонастроением полезным для социума, скорее всего, не станешь. С этой точки зрения все усилия Тимура Тимуровича оказываются тщетными. Психотерапевт в силах и з б а в и т ь с вои х п а ц и е н т о в от в с е в о з м о ж н ы х форм псевдокультуры и псевдодуховности, но побороть настоящий талант, как уже было сказано, он не может. Пётр не болен и потому в отличие от «сопалатников» неизлечим. Молодой человек лишь на время утратил свет как ориентир во мраке. В том, что Россия даже после перестроечных процессов мрачна, сомнений у героя нет. Он, кстати, усугубляет это её состояние (до конца «оформляет» его) тем, что разбивает выстрелом из а в т о р у ч к и лю с т р у в п ошлом р е с т о р а н ч и к е — бы вш ей полубогемной «Музыкальной табакерке». Все и всё погружается во тьму, а Петька идёт на свет: за углом его как ни в чём не 334