Иванова, Л. Л. Убегая ловлю : автобиография, творчество, воспоминания / Людмила Иванова ; составитель - Ольга Феофанова ; [предисловие: О. В. Пожидаева]. - Мурманск : издатель Феофанова О. А., 2021. - 406, [1] с.

мучили. Но я ответственен здесь за все. При мне должна пройти пе реаттестация вуза. Потом — уйду. А пока... Мы ведь еще повоюем?» Последний выборный срок действительно превратился для Эду арда Константиновича в какое-то нескончаемое и в итоге фактиче ски проигранное им сражение. Ректор был ярким человеком и пото му имел не просто «недоброжелателей», а целую оппозицию. Я никогда не вникала в глубь институтских конфликтов и проти воречий, но умом понимала и чувствовала — они есть. Лявданский, как и многие интеллигенты-шестидесятники (в театре Олег Ефре мов, например), просто притягивал к себе взрывоопасные межлич ностные отношения. Быть не принятым и не понятым, идти против общего потока, совершать поступки вопреки сложившемуся обще ственному мнению становилось для таких интеллигентов «честью мундира». Лявданский во главу угла ставил «пользу дела» и нешу точно дорожил «государевой службой». В принципиальных вопро сах он умел поставить общественное выше личного. Но при этом не забывал о значимости отдельного человека. Эдуард Константино вич видел и запоминал людей: коллег, стареньких вахтерш (любил стариков очень!), студентов-бунтарей, соседей по дому... Боюсь, что некоторые не понимали и не принимали ректора толь ко потому, что он по своему существу был «слишком филологом». У него было особым образом организованное сознание. Не лучше и не хуже, чем у других — историков, математиков, педагогов, но... иное. Иная система ценностей. То, что называется «своя колокольня». Эта «колокольня» называется культурой. Более узко — русской литературой. На лекциях и вне аудитории — всегда! — Лявданский мыслил (не являясь при этом «чудаковатым профессором») катего риями Достоевского, Маяковского, Бунина. Авторитет книги (осо бенно классики) для Эдуарда Константиновича был непререкае мым. Литературу он знал, любил, ценил. Охотно и часто цитировал. Эта его особенность на первых порах меня даже раздражала: казалось, ректор пытается «загнать в угол», проверяет на филоло гическую прочность, издевается, наконец. Потом поняла, что обра щение в самом заурядном разговоре к Чехову, Андрею Белому или Бердяеву для него — норма. Отношение к писателям у Лявданского было азартное, ревнивое, к собеседникам чуть высокомерное, насмешливое (он вообще очень любил и умел смеяться, как-то беззвучно — одной мимикой, но при этом до слез). К коллегам-филологам — требовательное. Вот типичное его высказывание, обращенное ко мне в полуофи циальной обстановке — на кафедральном чаепитии, допустим: Кафедра «золотого века» 93