Иванова, Л. Л. Убегая ловлю : автобиография, творчество, воспоминания / Людмила Иванова ; составитель - Ольга Феофанова ; [предисловие: О. В. Пожидаева]. - Мурманск : издатель Феофанова О. А., 2021. - 406, [1] с.

гим, возможно, милел всей душой, искал у них совета и сочувствия (душу Лявданский имел и в любовно-дружеском отношении нуж дался). Я, скорее всего, не принадлежу ни к той, ни к другой катего рии окружавших бывшего ректора людей. Как заведующая кафедрой литературы я могла рассчитывать от нюдь не на формалистическую холодность: судьбы моих коллег, мое личное совершенствование в филологии, нравственный климат на кафедре всерьез интересовали его. Нечастые (от силы трижды в год) беседы «о планах и перспективах» вверенного мне «подразде ления» до сих пор остаются для меня примером того, как надо вести служебный разговор с подчиненными. Э. К. Лявданский умел внимательно выслушать, дать совет, вы сказать свою точку зрения, к месту пошутить, как бы между прочим, коснуться «светских» или «ленинградских» тем, расспросить о ка ждом и принять ясное решение по важной для кафедры проблеме. С ним можно было спорить. Я пробовала даже дерзить. Но в итоге его мнение, как правило, перевешивало. Ума и опыта Эдуарду Констан тиновичу было не занимать. Я не могу назвать себя «другом Лявданского». И, честно говоря, сознательно не стремилась им стать. Между нами всегда была грань, которую мы, по поэтическому совету Ахматовой («Есть в близости людей заветная черта...»), не пытались переступать. Он называл это «соблюдать иерархию» и решительно пресекал всяческие попытки наших общих ленинградских знакомых (В. Н. Альфонсова и покой нойИ. А. Макаровой) свести нас в дружеском застолье. Лявданский никогда не делился со мной чем-либо сокровенным, но мог позволить себе «мысли вслух»: о жизни и смерти, о люби мом им Пастернаке, о живописи местных и неместных художников, о преимуществе Ленинграда над провинцией... Тема смерти как попытка философского осмысления бытия ста ла ему близка в последние годы, особенно после болезни. Помню, он сказал невзначай: «Я теперь совсем как Толстой: ко всем планам добавляю ЕБЖ — „если буду жив“. Но смерть меня не пугает. Я вдруг понял эту тол стовскую (да и бунинскую) мысль о том, что зрелый человек не может не думать о нейвсегда. Мысль о смерти наполняет жизнь ка ким-то особым смыслом. Вам, впрочем, рановато об этом думать...». Потом характерно рассмеялся и добавил: «Эти раздумья напол няют смыслом даже эту нашу окаянную работу». Завершил разговор неожиданно искренне: «Устал. Болен. Пора. Но моя задача — довести институт до ума. Пришло время стать университетом. Комиссии за 92 Кафедра «золотого века»