Иванова, Л. Л. Вампилов: творческая индивидуальность / Людмила Иванова ; Мурм. гос. пед. ун-т. – Мурманск : МГПУ, 2010. –108 с.

В своих взволнованных речах вампиловские герои пытаются крити­ чески осмыслить не только данную, произошедшую с ними в рамках пьесы историю, но и свою судьбу в целом. Их монологи - это порой глубокие, почти философские (Сарафанов), порой первые, робкие (Калошин), порой истерично несвязные (Зилов) размышления о жизни. Герои критически относятся к своему прошлому, осуждают себя за пассивность, ложь, измены: «Я сам виноват, я знаю» (Зилов), «Как был не­ вежа, так невежей и помираю» (Калошин), «Двадцать лет я жил чужой жизнью» (Сарафанов), «Как я жил, дальше так жить нельзя» (Шаманов). Признавая свою вину, герои как бы прозревают на окружающих, по­ нимают, как много горя и страдания прочинили им. Они яснее осознают своё прежнее одиночество и в порыве искренности ждут тепла и защиты у близких им людей: «Ведь только сейчас я вижу тебя по-настоящему. Ты самая добрая, самая красивая женщина на свете. Ты прекрасная женщина. Я хочу, чтоб ты меня простила (Шаманов)». «Она молодая, красивая, ей жить хочется. Ведь она меня в два раза моложе, я ей, можно сказать, жизнь испортил» (Калошин). «На охоту я не взял бы с собой ни одну женщину. Только тебя. И знаешь почему? Потому, что я тебя люблю...» (Зилов). «Сегодня я хочу выпить за своих детей» (Сарафанов). Герои мысленно возвращаются к самой дорогой для них поре жизни - молодости: «Только и жизни было, что в молодости» (Калошин), «...трава, деревья, запахи - мне кажется, я не слышал их с самого детства...» (Ша­ манов), «Не всё, конечно, так, как замышлялось в молодости, но всё же, всё же...» (Сарафанов). Сравнение «идеалов молодости» с теперешней жизнью героев у Вампилова окрашено грустью: слишком много духовных потерь. Герои утрачивают любовь, бескорыстие, смелость суждений и толь­ ко в редкие минуты откровений могут признаться себе и другим в этом. Показательно то, что в монологах всегда выражено стремление геро­ ев к действию, к преодолению душевной инерции; они полны желания на­ чать новую жизнь: «Начнём сначала, уж не такие мы старые» (Зилов), «Я начинаю новую жизнь» (Калошин), «Жизнь, как говорится, продолжается» (Хомутов), «Ты можешь смеяться, что я и в самом деле начинаю новую жизнь. Честное слово! Этот мир я обретаю заново, как пьяница, который выходит из запоя» (Шаманов). Но прекраснодушие, выраженное в монологах, приходит в столкно­ вение с суровой правдой жизни; стремление героев начать всё сначала корректируется законами, диктуемыми «провинцией». Так, Зилов после 97