Иванова, Л. Л. Литературный перекресток : размышления о классике и современности : монография / Людмила Иванова ; Федер. агентство по образованию, Мурм. гос. пед. ун-т.

пость души Пушкину. Его гений - каждому! Причем в одном миге —весь, до конца (или бесконечно?), навсегда, даром. В юношеской статье «Три пророка» Лев Одоевцев вывел Тютчева завистником, мысленно вызвавшим Пушкина на дуэль. Но великий поэт даже не заметил на себе дерзкого взора собрата по перу. Пушкин - вне до сягаемости для зависти, ему она просто неведома. Он слишком одарен, чтобы не иметь в душе того, что имеет кто-то другой, пусть даже весьма способный человек. Скрывать свой талант - ниже достоинства поэта. Пе реждать, не высовываться —такого закона для него нет. Обнаружить себя — вот первейшее назначение таланта, трудный и счастливый крест его. Сальери, Тютчев (в трактовке Одоевцева —А. Битова), Митишатьев себя постараются не раскрыть. Спрятаться за традицию, манеру, чужую философию - это их стиль. Одоевцев же, просвященный в пору духовного неведения дедом: «Прежде всего нам грозит от бесплатного, от Богом дан ного, от того, что ничего никогда не стоило, ни денег, ни труда, от того, что не имеет стоимости, вот откуда нам гибель: от того, чему не назначена цена, от бесценного!»1—и, ведомый автором дорогой свободной, не сумеет скрыть себя самого. Он обнаружит в себе силу сопротивляться, пусть не лепо, фарсово, бесплодно в итоге, но не молчать, не притворяться, не лгать в лицо своему обидчику. На печально известных, исторических (или тоже уже подмененных?) дуэльных пистолетах произойдет поединок между Одоевцевым и Митншатьевым. Для того и другого это шаг в... никуда, оп рометчивый, но неизбежный. Он —разрешение клубка противоречий, вы ходом из которых может быть только уничтожение того или иного духов ного истока —одоевцевского ли, митишатьевского ли толка. В живых останутся и тот и другой. Митишатьев ехидно исчезнет, ос тавив на месте дуэли папироску «Север», а Лев Одоевцев, очнувшись ут ром воскресного дня, будет всерьез озадачен учиненным погромом. Как это похоже на откровенное авторское издевательство! Покуражились, дес кать, и будет. Но не ехидство на сей раз руководило А. Битовым. Глухая тоска по настоящему, стон по правде и искренности прорывается к нам со страниц внешне пародийно написанной «Дуэли». Так Лев Одоевцев «остался ни с чем». Но открылась ли ему тайна? Жизнь внешне не изменилась. Отдохнувшие друг от друга за праздник со трудники Пушкинского дома заполнили с утра кабинеты и музейные залы. Никто не заметил следов погрома. Лева приступил к своим служебным обязанностям. Его детское наивное желание того, чтоб хоть кто-нибудь — хоть завхоз! —заинтересовался изменениями если не в духовном климате, то хотя бы в интерьере Пушкинского дома, увы, неисполнимо. Всё внешне стабильно, никто не подозревает о возможных деформациях. Изменилось нечто в самом Леве, но и до этого никому нет дела. А то, как дальше будет 1 Битов А.Г. Пушкинский дом. - М.: Современник, 1989. - С. 68. 73