Иванова, Л. Л. Литературный перекресток : размышления о классике и современности : монография / Людмила Иванова ; Федер. агентство по образованию, Мурм. гос. пед. ун-т.

уже достаточно больная, крайне неудовлетворенная сущим душа. В этом - злой протест человека, ненавидящего искусственные ограничения своего развития, догадывающегося, как о смертельной болезни, о том, что с ним уже может ничего и никогда не произойти, ведь он уже «пришел» туда, куда его «вели», раз и навсегда. Не однажды на страницах своего романа А. Битов будет иронически сетовать на то, что не в силах создать настоящий, полноценный сюжет, где герои по-настоящему бы любили друг друга, всерьез дрались бы на дуэлях, искренне хранили чужие тайны. В «Пушкинском доме», как в Королевстве Кривых Зеркал, никто не говорит друг другу правды, все как будто играют в поддавки, выдают действительное за желаемое и втайне равнодушны ко всему и ко всем. Отношения между людьми, по образному выражению пи сателя, сродни молекуле, где «ни один... не представляет собой химически самостоятельной единицы»1. Человек в такой среде только кажется живым, на самом деле он мертв. И это его самого вполне устраивает. «Никакой» характер в «никаких» обстоятельствах - формула того реализма, когда лю ди предпочитают казаться, а не быть. Поистине - «не жизнь - чудовищный вертеп. Подмен неслыханный притон!» (А. Кушнер). Нельзя сказать, однако, что при таком эрзаце существования слово «жизнь» изъято из современного лексикона интеллигентных людей. От нюдь. Его употребляют часто, но обозначает оно нечто мелкое, какое-то нелепое, суетное копошение ради сомнительных целей - достать, купить, продать, устроить. Размышляя в утробе Пушкинского дома о судьбе своего поколения, Лева приходит к мысли о том, что жизненность воплощается нынче в самых отвратительных и «подлых формах», что «убегание, изме на, предательство - три последовательные ступени, три формы нельзя ска зать —жизни, но сохранения ее, три способа выждать на коне, выиграть, остаться победителем. Такой ход приняло жизнеизъявление. Ну а нежиз ненные должны вымирать»2. Кто же Лев Одоевцев? Жизненный или нежизненный он в условиях дарованного ему века? А. Битов далек от желания нарисовать своего героя активным побор ником справедливости, установителем нарушенной общественной гармо нии. Но он дарит ему сильнейший духовный переворот. В третьей части своего романа А. Битов создает условную, предельно сконцентрированную по смыслу картину, где каждая деталь, каждый внешне незначительный поворот сюжета, каждая неожиданно для читателя воспроизведенная из прошлой литературы цитата говорящи. Здесь уместно задуматься над эсте тической природой романа А. Битова. Даже неискушенному читателю с первых страниц «Пушкинского дома» понятно, что это произведение име 1 Битов А.Г. Пушкинский дом. - М.: Современник, 1989. - С. 213. 2 Там же. - С. 208. 69