Иванова, Л. Л. Литературный перекресток : размышления о классике и современности : монография / Людмила Иванова ; Федер. агентство по образованию, Мурм. гос. пед. ун-т.

жественно-программной. Все случится неожиданней, острее, внешне неле пее, чем могло быть. Встреча с дедом, как и многое другое, далась Льву Одоевцеву даром. Находясь под воздействием выпитого сверх меры вина, дед сам позвонил внуку и назначил встречу, о которой вскоре забыл. Но Лева пришел по на званному адресу и приобрел вдруг, совершенно неожиданно для себя, не ведомый ему раньше чужой опыт, иной взгляд на жизнь, нечто неслыхан ное, ни на что прежде испытанное им непохожее. Но в момент свидания с дедом у Льва Одоевцева еще нет ни духовного слуха, ни духовного зрения. Первый (и последний!) разговор с Модестом Одоевцевым ему почти ни чего не дал. Вспомним, что после встречи с дедом он почувствовал лишь сильную обиду и физическое недомогание. Вечером он «почувствовал, что стал хуже за этот день. Он так себе и сказал в двух словах: “Стал хуже...”»1 Наутро Лева проснулся «до странности пустым и свободным», он еще «не извлек урока», но «что-то в нем сдвинулось». Может быть, так он и вступил на ту дорогу, которая в итоге «свободной» и оказывается. Но то гда он этого еще не понял, и поэтому, как пишет А. Битов, «освобождения не было. Справедливость была ему не нужна»2. Однако знаменитый, изгнанный когда-то, а теперь милостиво воз вращенный в общество дед успел сказать много слов, имеющих огромную силу воздействия. Модест Одоевцев прочитал внуку по-своему блестящую и уникальную лекцию о том, что было, есть и будет с его соотечественни ками. Этот «творец новой отрасли в науке и родоначальник целой научной школы» с перекошенным параличом, злостью и алкоголем лицом вдохно венно проповедует то, что «человечество сбрело со своего пути»3. Он предсказывает, что «инерция потребления и размножения будет столь велика и массивна, что и поняв, что происходит, можно лишь созна тельно наблюдать момент падения, миг отрыва лавины от гребня»4. Модест Одоевцев лишен всех возможных иллюзий. Он знает, что Россию уже ничто не спасет по-настоящему, потому что «чего нет и не бу дет, так это умного не потребительского отношения к действительности». По мысли ученого, можно лишь «развенчать все ложные понятия, остаться ни с чем и внезапно постичь тайну»5. Именно этот удел —«остаться ни с чем», но «внезапно постичь тай ну» - вольно или невольно напророчит он своему еще глупому внуку. Слова деда, как семена, западут в сознание Левы Одоевцева и, погибнув в нем, дадут мучительные в своем росте всходы. И тот, кто до 27 лет (воз раста, когда «умирают люди и начинают жить тени», на пороге которого 1 Битов А.Г. Пушкинский дом. - М.: Современник, 1989. - С. 353. 2 Там же. - С. 85. 3 Там же. - С. 86. 4 Там же. - С. 64. 3 Там же. - С. 65. 65