Иванова, Л. Л. Литературный перекресток : размышления о классике и современности : монография / Людмила Иванова ; Федер. агентство по образованию, Мурм. гос. пед. ун-т.

ните его? За ним погнались охотничьи псы дворянина Муромского. Они напугали куцую кобылку, она неожиданно пустилась галопом и сбросила своего хозяина наземь. При таких случайно сложившихся обстоятельствах произошло примирение соседей —Муромского и Берестова. Это и решило счастливый исход событий: свадьба Лизы и Владимира была уже как бы предрешена. Подводя итоги сказанному, можно предположить, что Пушкин уга дал универсальную схему сюжетосложения, своего рода модель сосущест вования и взаимовлияния Бога, Истории и людей в бескрайних просторах провинциальной России. Пушкинским открытием в 60-е гг. гениально воспользовался Лев Толстой. Его же востребовал Чехов. Но эффект чеховского творчества, свершаемого в атеистической атмосфере интеллигентского круга 90-х гг., иной: место Бога оказывается, если можно так сказать, вакантным. Герои, большей частью не верующие в «чудо», обречены на душевную пустоту, ложные идеалы и смятенье ума. Россия - будущая «палата № 6», лишенная основы и поддержки в наивной вере обывателя, теряет свою сказочность и нравственную привлекательность. Сюжет из наполненного и объемного (пушкинского) превращается в плоский, почти бытовой (чеховский). К слову заметим, что сохранившие веру русские писатели XX века (среди них А.А. Ахматова) не любили рассказов Чехова, высоко ценя прежде все го прозу Пушкина. Чехов - это Пушкин «Повестей Белкина» с изъятой идеей божест венного предначертания. В XX веке открытием Пушкина, связывающим в единый узел волю, веру, промысел и историческую неизбежность, не пренебрегли Михаил Булгаков и Борис Пастернак («Доктор Живаго»). Михаил Зощенко во мно гом пошел по чеховскому пути (что исторически оправдано и закономер но), доведя безбожную явь новой социалистической России до абсурда и фактического идиотизма. Мысль о Боге писатели XX века по мере своего таланта заменяют идеей абстрактного гуманизма: верой в человечность, добро; ироническим отношением к пошлости. Картины провинциальной действительности, изображенные Чеховым и Зощенко, поражают своей «бездарностью» (это, естественно, совсем не означает бездарности писате лей). «Повести Белкина» Пушкина при всей выразительности изображения им человеческих пороков и заблуждений искрятся. В них жива именно «искра Божья». Она-то и не дает русскому человеку заблудиться во мраке. На нее уповает поэт в своей осенней карантинной безысходности - своего рода России в миниатюре. 33