Иванова, Л. Л. Литературный перекресток : размышления о классике и современности : монография / Людмила Иванова ; Федер. агентство по образованию, Мурм. гос. пед. ун-т.

говорить, занимательны, но по сути своей чудовищны. В них «всепобеж дающее зло» ассоциируется с кинокумирами (Арнольд Шварцнеггер, Сильвестр Сталлоне, Жан-Клод Ван Дамм), исторические события (Вели кая Отечественная, революция, штурм Белого дома) как бы взаимозаме няемы. Интересен вопрос о том, кто создал Вселенную. Предполагаемые ответы: а) Бог; б) Комитет солдатских матерей; в) Я; г) Котовский. По ло гике Чапаева, на все вопросы (а на этот прежде всего) надо отвечать «Не знаю». Потому что знать автора реальности - значит начать играть по пра вилам предложенной им игры. И быть, следовательно, уже несвободным. В Росси всегда кто-нибудь претендует на авторство созданной для всех остальных Вселенной. Составляются программы, строятся планы на будущее. Благодетелей хватает. У Пелевина к ним настороженное отноше ние. Иронично воспринимает Пустота смахивающего на «обустроителя России» Солженицына бородатого таксиста в пиджаке, «покроем напоми нающего военный френч, вроде тех, которые любило носить большевист ское начальство». Пелевин недвусмысленно намекает на то, что все озабо ченные счастьем и процветанием Родины деятели сшиты по одному тота литарному образцу. Меняются лишь формы правления: царизм, социализм, демократия... Суть остаётся неизменной. Россия с упрямым постоянством танцует, что называется, от печки. Здесь всегда будет попахивать «досто- евщинкой» и всем, как всегда, найдётся место «под солнцем»: и старухам- процентщицам, и пьяненьким Мармеладовым, и вынашивающим в голове кровавые «топорные» идеи Раскольниковым... От всего этого можно только убежать. Именно так поступает Пусто та. Он бежит к «своим». Чапаев воспринимает встречу спокойно, как должное. Петру можно надеяться и на внимание Анны. Об этом женском образе стоит сказать особо. В нём переплелись черты многих литератур ных и реально существующих героинь начала XX века: Прекрасная Дама, Незнакомка, Женщина-Комиссар, Анна Ахматова, Лариса Рейснер... Образ Анны в романе Пелевина —квинтэссенция всего того —пусть иллюзорного! —что заполняет пустоту мужской души, волнует плоть и во ображение. Красавица и умница, она, как и «дядя» её Чапаев, и таинствен ный барон Юнгерн, непостоянна, изменчива. Анну - её слова и поступки - нельзя предугадать, к ней нельзя привыкнуть, она неузнаваема, как и по ложено Тайне и Красоте... Итак, Пётр Пустота «кидает» «конкретный» (модное нынче слово) мир Москвы начала 90-х гг. в самом разгаре происходящих в нём демокра тических процессов. Не принимает участия в строительстве новой соци альной действительности. И это, что ни говори, как-то не по-нашему. Вся русская литература, так или иначе, взывала к чувству ответственности и причастности. Есть у нас у всех некое мерило правды сиречь справедливо сти. Имя ему —народ. Никто из отечественных властителей умов не сумел и не посмел обойти «мысль народную» вниманием. Как же обошёлся с 136