Иванова, Л. Л. Литературный перекресток : размышления о классике и современности : монография / Людмила Иванова ; Федер. агентство по образованию, Мурм. гос. пед. ун-т.

один из пасхальных дней показывает ему дорожку к могилкам бабушки и дедушки. Может, любовь приведет его когда-нибудь и к ней, похоронен ной рядом с ними? Даже скупой пересказ интриги этой повести дает представление о ее нравственной и реалистической силе. В «Своем круге» сильна тема «ребе ночка», «младенчика», так характерная для Ф.М. Достоевского. В страшном мире не перестают появляться на свет беззащитные де ти. Само их присутствие рядом со взрослыми, измученными болезнями и стрессами, уже спасительно. Дети рождаются от мужей-подлецов, их вос питывают истеричные матери, бабушки-«доходяги», беспощадная улица. Малыши растут среди диких скандалов, голодают, переживают свою за брошенность и покинутость в родном доме. Кажется, еще мгновение, и может навсегда погаснуть свет надежды, истлеть свеча жизни. Петрушев ская умеет довести ситуацию до крайности («Время ночь»). Но удивитель но - самого страшного не происходит. Жизнь часто висит на волоске, но волосок этот —живая душа. И проявляется она прежде всего в творчестве. Наверное, не случайно героиней повести «Время ночь» становится профессиональная писательница Анна Андриановна. В ней воплощено много: и истерическая усталость от житейского ада (дочь-неудачница, сын-преступник, требующие заботы внуки, психическая болезнь матери), и творческая одаренность вопреки этому «кошмару» (ночные литературные занятия - «свидания со звездами и Богом»). Повесть «Время ночь» могла бы стать самым безысходным финалом книги «По дороге бога Эроса», если бы в ней не жила все та же вера в спа сительную нить «бессмертной любви». Русская классика завещала не обойти вниманием «маленького чело века». Он разный: смиренный («Станционный смотритель») и посмертно бунтующий («Шинель»), поэтичный («Бедные люди»), деспотичный («Се ло Степанчиково»), опасный («Человек в футляре»), зарвавшийся («Соба чье сердце»). Он —разный, но он воплощает собой сердцевинную - «про винциальную» - судьбу России. «Все мы вышли из гоголевской “Шинели”». Эта фраза, приписывае мая Достоевскому, не просто красива, она —пророчество. И Акакия Ака киевича особенно жалко, пожалуй, не потому, что его ограбили безымян ные злодеи. Она запоминается своей беззащитностью, сбросившей на пол его новенькую шинель в прихожей более благополучного сослуживца. Пренебрегли. Не заметили его присутствия... (Нельзя не вспомнить гого левскую «Шинель», читая, например, «Дядю Гришу» из «Бога Эроса».) Разглядеть момент присутствия человека в мире —вот скромное предназначение отечественной литературы. Людмила Петрушевская вла деет тайной незаметных «невидимых миру слез». Она же не забывает на помнить нам о сокровенной надежде на то, что все мы в нашей печальной стране привыкли называть «счастьем». 103