Иванов, А. Н. Книжный червь / Андрей Иванов // Мурманский берег : литературный альманах / Мурм. орг. Союза рос. писателей. – Мурманск, 2006. – [Вып.] 11. – С. 230-233.

231 Древние гравюры показались ему тяжеловатыми для пищеваре­ ния, и он ощутил настоятельную потребность в прогулке по сто­ лу. Внезапно его внимание привлекли буквы, слабо мерцающие на чем-то белом. Это белое, однако, не являлось бумагой, червь не чувствовал характерного книжного запаха. Долго всматривался червь в мерцающее крошево, примостившись на левом плече квартиранта. Человек не замечал червя, поглощенный двигающи­ мися картинками. Текста было мало, а потом правой рукой чело­ век чем-то защелкал, и буквы исчезли совсем. Червь зевнул и рав­ нодушно пополз к своим книгам. Прошло несколько недель, прежде чем червь ощутил, что с ним происходят странные вещи. Буквы были одинаковыми во всех книгах, все отличия сводились к разному порядку их следования, а послевкусие оказывалось разным. От некоторых книг червю становилось дурно, его подташнивало, голова нехорошо кружи­ лась. После других он испытывал необъяснимое блаженство, ко­ торое разливалось по его крохотному тельцу. Чувства перепол­ няли его, и он решил поделиться ими со своими собратьями. Ощу­ щают ли другие черви нечто подобное, или нет? Надо бы выяс­ нить, и однажды он покинул книжные полки, разыскал щель под дверью, выполз на этаж. Он поднял глаза наверх, увидел буквы, нацарапанные на стене. Запахло помойкой. Вдруг его охватила дикая тоска. Он испугался, что никогда уже не сможет вернуться. Что он будет делать, затерянный на грязной лестничной площад­ ке? «О мои драгоценные кожаные обрезы, тисненые переплеты, цветные форзацы, шрифты жирные и полужирные!» - взмолился буквоед. «О! книжный Бог, я верю, ты существуешь, верни меня назад, на путь истинный, не буду больше всуе, из праздного лю­ бопытства бродить дорогами извилистыми, кривоколенными». С этими словами книжный червь повернул назад. К счастью, аромат книг из его квартиры был таким сильным, что перебивал и смрад лестницы, и запах жарящейся рыбы, доносившийся из-за соседской двери. Когда червь, наконец, добрался до родного шкафа и нырнул в дореволюционное издание Брема, в котором яркие картинки животных были прикрыты какими-то тончайшими белыми пленочками, он заплакал от счастья. Смысл беспокоивших ранее ощущений стал понятен книжно­ му червю. Если раньше он питался буквами и другими знаками, брошенными подобно хлебным крошкам для прокорма воробь­ ям на белое пространство книжного листа, то теперь ему открыл­ ся таинственный мир значений и смыслов. Уже не буквы сами по себе удовлетворяли его ненасытную страсть к чтению, а события - смешные и грозные, происшествия - необъяснимые и странные