Иванищева, О. Н. Язык и культура : учебное пособие / О. Н. Иванищева ; Федер. агентство по образованию, Мурм. гос. пед. ун-т. – Мурманск : МГПУ, 2007. – 191 с. – Библиогр.

72). Важным представляется и тот факт, что стереотип играет роль образца, т.е. нормы. См. пример: Поэтому, помню, так смутила меня случайно попавшаяся повесть Куприна «Юнкера». Беря книгу, я думал, что она о гражданской войне, о борьбе с юнкерами. В самом слове юнкера слышалось мне что-то металлически-безжалостное. И вдруг вижу, что юнкера — это обыкновенные озорные мальчишки, как мы. Как же так? Ведь это они — или такие, как они, — в Петербурге защищали преступное Временное правительство, а в Москве зверски убивали в уличных боях красных рабочих бойцов? И трагедия народа, ввергнутого в пучину страшной братоубийственной войны, впервые чуть-чуть приоткрылась мне (Санников, 93). Толковые и переводные словари представляют значение слова как «унтер-офицер из дворян» (Даль); «2) в Царской России — воспитанник военного или юнкерского училища; 3) нижний чин (рядовой или унтер- офицер) из дворян» (ТСУ); «1 . 5 российской армии до половины 60-х г. г. 19 в.: вольноопределяющийся унтер-офицер из дворян, который мог, прослужив определенный срок и выдержав экзамен, стать офицером. 3. В России до 1917 г.: воспитанник военного училища в этом звании, чине» (БТС, MAC, во втором значении также СУС); «2. ~ kadett (i Russland fo r Oktoberrevolusjonen)» (PHC-2) (кадет (в России до Октябрьской революции); «2. ~ kadett (i Ryssland fore Oktoberrevolutionen)» (РШС-92) (кадет (в России до Октябрьской революции); «1. eleve d ’ипе ecole militaire (en Russie tsariste)» (РФС) (ученики военной школы (в царской . Словарями подчеркивается историчность реалии (существование звания юнкера в России до 1917 г.), в том числе пометами ист., воен. дореволюц., воен. истор., но отношение к реалии, стереотип ее восприятия не представлен нигде. На примере классической русской литературы XIX в. (Л. Н. Толстой «Война и мир» и «Казаки», М. Ю. Лермонтов «Герой нашего времени», А. И. Куприн «Юнкера» и др.) создается стереотип восприятия юнкеров как защитников Отечества, выполняющих свой святой долг, т. е. то, что связывается с дворянским званием, хотя впоследствии юнкерами могли быть не только дворяне: Речи других министров вызывали уже прямое раздражение; юнкера прерывали их, кричали и даже будто бы свистали. Белая кость объясняла поведение большинства юнкеров их низким социальным происхождением: «все это —• от сохи, полуграмотное, невежественное зверье...быдло» (Троцкий, 227). С октября 1917 г. создается иной стереотип восприятия юнкеров как сторонников Временного правительства, а значит, врагов Советской власти (ср.: красный юнкер — курсант военного училища, перешедшего на 46