Иванищева, О. Н. Лексикографирование культуры в двуязычном словаре : специальность 10.02.19 - теория языка : диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук /Иванищева Ольга Николаевна ; науч. консультант д-р филол. наук, проф. В. П. Берков ; С.-Петерб. гос. ун-т. – Санкт-Петербург : [б. и.], 2005. – 410 с. – Библиогр. – На правах рукоп.

См. пример: Ближе всех в Японии я сошелся с переводчиком Сагияки-сан, ко­ торый просил называть его Сема. Широко понимая славистику, он говорил на всех языках — польском, армянском, английском. С японским было сложнее. Это выяснилось, когда он пригласил меня в свой любимый ресторан «Волга», где мы ножом и вилкой ели борщ и искали общий язык. — Вы не знаете, — льстиво завязывал я беседу, — как пройти на Фудзияму? — Понятия не имею. — А сумо? Вы любите сумо, как я? — Ненавижу. — Может быть, театр? Что вам дороже — Но или Кабуки? — Ансамбль Моисеева. — Тогда — природа: сакура, бонзай, икебана? Сагияки-сан выпил сакэ, закусил гречкой и ласково спросил: — Часто водите хоровод? Давно перечитывали «Задонщину»? Играете в городки? Сын ваш — Еруслан? Жена — Прасковья? Сами вы — пскопской? — Рязанский, — сказал я приосанясь, но больше добавить было нечего, и мы перешли на водку (Генис, 116). «Степень» национальной специфичности текста А. Гениса определяется насыщенностью устаревшими словами — реалиями русской культуры, в том числе и именами собственными ( хоровод, «Задонщина», городки, Еруслан, Прасковья), хотя не исключен и намек на прецедентный текст Н. В. Гоголя во фразе Вы любите сумо, как я? 49