Хрусталева, А. С. На полубаке : рассказы / А. С. Хрусталева ; худож. Н. Н. Блинов. – Москва : Союз Российских писателей ; Мурманск, 2000. -199, [1] с.: ил.

он скользкий тип. Халтурит по вечерам в мастерской «Рембыт- техники», вычислительные машины чинит. И юмор у него какой- то жутковатый . Однажды сказал Льву по ка ком у -то поводу: «Совесть — понятие классовое!» Лев хотел было поспорить, помянуть про кантовский категорический императив, но Говорков хохотнул, хлопнул по плечу и закончил: «А мы идем к бесклассовому обществу». Оборотистый мужик Сашка Говорков. И с женщинами у него обращение легкое — мимо не пропустит. Но ведь приятелями были, вместе к кандидатским экзаменам готовились, на рыбалку на Истринское водохранилище ездили... Не может быть! Тогда Чугунова? Через-чур принципиальная дамочка. На каждом собрании обязательно считает нужным выступить. Четверть часа говорит красивые слова, заслушаешься, а уже через пять минут и не вспомнишь, о чем говорила. Странное у нее понятие о должном — оно слишком уж совпадает всегда с тем, что требуется началь­ ству. Не случайно, когда какую-нибудь комиссию надо создать по проверке конфликтной ситуации, всегда Чугунову в нее включают. Ох,' и любит она всякие комиссии возглавлять. Обожает чужие неприятности и подробности смакует очень уж злорадно. Ох, любит разбирать и справедливость восстанавливать. До сплетен Чугунова больно охоча. Впрочем, это у нее бабское. Господи, что же это, а? И ведь нет такого тестора, чтобы померять в контрольных точках души потенциал и сказать: «Да, этот может. У него напря­ жение в блоке честности снижено.» Ведь нет и не будет никогда. И тошно Льву было до боли в затылке, лицо горело, а по спине между лопаток тек пот. «Все, — решил он, — хватит в самом деле. Так и до полного маразма недалеко дойти». Лев придвинул к себе папку и занялся отчетом. Никто не говорил с ним больше о «сигнале», да он и сам полегоньку отошел, успокоился. Не то, чтобы совсем забыл, оно передвинулось куда-то в сторону и ощущалось теперь, как прыщ на неудобном месте, ходишь — не чувствуешь, а когда садишься — ого! Больно. При нем-то никто не говорил, но нет-нет, да и замечал Лев брош енны е и с по д тиш ка взгляды и едва заме тны е улыбки уголками губ, когда Лев разговаривал с Риммой Корольковой. От этого он сразу начинал нервничать, сбивался, говорил невпопад. Он знал, что давно нравится ей — это же всегда чувствуешь. Да она и не скрывала. И ему всегда было приятно ее видеть, 162