Хрусталева, А. С. На полубаке : рассказы / А. С. Хрусталева ; худож. Н. Н. Блинов. – Москва : Союз Российских писателей ; Мурманск, 2000. -199, [1] с.: ил.

— Ох, не чисто, сестренка, - шепчет уполномоченный. —Держи ухо востро! Чую, ох, чую контру! Осмотрелась я. Двери из нашей горницы в соседнюю комна­ тушку нету. Пустой проем светится. Там, через проем видно, на кровати хозяйская дочка сидит, сарафан свой распустила и на нас глаз вострит. А глаз-то лютый, не добрей, чем у хозяина. Уполномоченный потихоньку револьвер в карман переложил, усами пошевелил и пошел по всем комнатам проведать, как и что. В чулан заглянул для порядка, вернулся довольный. — Все вроде бы тихо, сестренка, — говорит. — А все же чутье мне классовое подсказывает, что-то здесь не то... Затаился враг. — Свет, — говорит, — на всякий случай, гасить не будем. Чуть что, ты меня тут же толкай. А я уж за дешево не дамся... Улеглись мы на лавках вдоль стены голова к голове. Девка у себя задула лампу, завозилась, легла и рычит: — Свет тушить, окаянные! Приидуть, намутят, та еще и керосин палят середи ночи. Керосин нынче дорог. Тушить, вам говорят! Спать мочи нет... — Потерпишь, — бурчит уполномоченный. — Не велика цаца! Лежим мы. У меня сна ни в одном глазу. Боязно. Да еще за окном ветер заунывно так воет, собаки брешут по деревне, близкий лес тревожно шумит. Сколько-то прошло, може минута, може десять. Вдруг уполномоченный, как оглашенный, с лавки кубарем, револьвер в руке, и к девчонке в комнату. Я лампу со стола хватать, и за ним. — Стой! — кричит уполномоченный. — Не двигаться, бо застрелю, как собаку! Вижу я, из-под кровати, с которой девка на нас, как рак, таращится, сапоги торчат. Подковки на них блестящие сверкают серебром. — А ну! Геть с -под кровати! — командует уполномоченный и револьвером трясет. — Сейчас стрелю! Дырок наделаю! И тут вылезает на свет божий ногами вперед молодой мужик, лицом весь белый, одежда в пыли да пуху, как у клоуна. — Руки! — кричит уполномоченный, а мне, — Обыщи его! Поднимается мужик с карачек и руки поднимает до самого потолка. Я трясусь, как овечий хвост, однако иду. Парень вдруг: бух на колени. Девка с кровати сползла и бух, рядом с ним, тоже белая, как простыня. — Граждане! — воют. — Товарищи дорогие! Не погубите, Христа ради! Усю правду скажем, только не губите... А правда-то проще некуда. Как и всегда, правда в любви. Парень-то к девке в светелку залез, а тут мы в самую полночь. 156