Хрусталева, А. С. На полубаке : рассказы / А. С. Хрусталева ; худож. Н. Н. Блинов. – Москва : Союз Российских писателей ; Мурманск, 2000. -199, [1] с.: ил.

ты не сделался, хотя стихи твои и помогли кому-то стать чело­ веком... Я уверен, что в тебе по-прежнему живы и «чужая боль и чужие слезы». Вот, Дима, и прожита жизнь, о смысле которой мы с таким жаром рассуждали... Мы с тобой много тогда говорили о бессмертии. Бессмертие существует, Дима, только оно не в будущем, а в прошлом. Наши корни уходят в бесконечность прошлого. Каждый сущий — это острие стрелы, пронзающей время, а ее расширяющееся древко состоит из бесчисленных судеб и поступков предков, которые жили до нас. Когда жизнь кончается, каждый из нас просто перестает быть вершиной и переходит в основание для следующего острия той же стрелы. В моей жизни всякое бывало. Случались и горькие минуты разочарований, обид и несправедливостей. Но были высокие мгновения вдохновенья, радости безоглядной. Были! Звучит банально, но я доволен. Будь у меня еще одна, я вряд ли хотел бы прожить ее иначе. Собирался так много написать тебе, а вот, смотри-ка, уложился в две неполные страницы. Как коротка, оказывается, жизнь. Будь, дружище! В. Воскобойников». И . Листок трепетал в пальцах Дмитрия Ивановича. Он опустил руку с письмом, не знамо зачем, сделал шаг к открытой двери и остановился в проеме. В неровном розовом свете все также беззвучно качались длинные свитки, от еловых лап струился тревожный аромат. Мореная доска с черными древними буквами тускло желтела на пустой стене. Женщина в платке, пригорюнившись, смотрела на него, не отрываясь, будто ждала чего-то. Дмитрий Иванович молчал. Она осторожно взяла его за локоть, легонько потянула. — Пойдемте, Дмитрий, не знаю вашего отчества, — сказа она, — Я вас чаем напою горячим. Вы должно быть, совсем закоченели. Вон, дрожите весь... 150