Грицаенко, Р. П. По следам дедов и отцов : сборник о Мончегорске, мончегорцах и мест не столь отдаленных от него : в связи с 85-летием города и в честь присвоения Мончегорску звания «Город трудовой доблести» и 35-летием Совета ветеранов войны, труда (пенсионеров) вооруженных сил и правоохранительных органов / Грицаенко Раиса Петровна ; [Мончег. обществ. орг. «Мемориал»]. - Мончегорск : [б. и.], 2022 (Санкт-Петербург : Грейт-принт).

лактика была. Вызываем человека, никаких ему обвинений, ничего не до казываем, а просто по-человечески говорим: "Вам, товарищ, нужно быть скромнее вот в такой-то и такой-то области. Мы вас предупреждаем и надеемся, что это у нас разговор первый и последний. Можете быть- сво бодны'". Я заметил, что Казбек Иваныч приглашает на профилактику, а ча сто даже и не разговаривает. Продержит в коридоре часа четыре-пять и отпустит. Один раз я его так, между прочим, спросил: опять не успели по профилактике побеседовать, рабочего дня прямо-таки не хватает? "Нет, - говорит Казбек Иваныч, - у меня такой метод. Что я ему могу сказать на беседе? Очень мало: не болтай, не мешай работать такому-то, отстань от жены такого-то... А представь-ка, сколько у него самого мыслей, чувств и подозрений, пока он четыре часа у меня в коридоре простоит или даже просидит? Он же всю жизнь свою переберет по косточкам, он же все вспомнит, тысячу раз покается, столько всего передумает, что я ему и за десять бесед не расскажу. И что самое главное, он уходит и понятия не имеет, что я знаю, а чего не знаю. Он уходит обязательно с предположе нием, что я знаю все! Для этого я его и вызвал". Удивительный человек был Казбек Иваныч, резкий, крутой, никого не жалел и себя не жалел, и очень умный. Когда в ночь по пятьдесят - двести человек брали, обяза тельно вечером совещание, инструкция; все хорошо проводили эти ин струкции, и начальники отделов, и замы, а Казбек Иваныч лучше всех, по сле его накачки крылья вырастали... Рассказать, как дневали и ночевали в управлении, как по неделям меня дома не видели? Начнешь рассказывать, только и оглядывайся, как бы лишнего чего не сказать. Ведь не только мы, но и те, кто на свободу вы ходил, тоже подписку давали о неразглашении. Ничего разглашать нельзя, все запрещалось, и про ход следствия, и про режим в лагерях, и о транс портировке, и вообще... Ядумаю, что пересуд по пятьдесят восьмой, когда один срок кончался и тут же второй подкидывали, как раз и делался глав ным образом для неразглашения. Если выжил и вышел, разве удержится человек, чтобы лишнее не сболтнуть? Может быть, "лишнее" как раз и есть самое главное в его жизни и в моей, вот и получается, что на нашу с ним жизнь разом один крест поставлен. Он враг, преступник, а я? Мне - то по чему надо свою жизнь таить? Возьми Валентина. Мать его была крестной моей жены. Кончил ре зинотехнический техникум и был в тридцать пятом году взят в НКВД, дне вал и ночевал в "большом доме", на повышение пошел на Сахалин, там до подполковника дорос. Слышишь, подполковник! Что о Валентине можно сказать? Человек честный и холодный, старательный, добросовестный и несколько ограниченный... Приехал с Сахалина тихо - тихо, ни погон, ни пенсии, пошел на "Красный треугольник" помощником мастера, потом 221