Грицаенко, Р. П. По следам дедов и отцов : сборник о Мончегорске, мончегорцах и мест не столь отдаленных от него : в связи с 85-летием города и в честь присвоения Мончегорску звания «Город трудовой доблести» и 35-летием Совета ветеранов войны, труда (пенсионеров) вооруженных сил и правоохранительных органов / Грицаенко Раиса Петровна ; [Мончег. обществ. орг. «Мемориал»]. - Мончегорск : [б. и.], 2022 (Санкт-Петербург : Грейт-принт).

мгновенно, а сольца эта пиву остроту придает, молодит его, так они друг в дружку и проникают... Да, тут еще какая вещь, долго держать во рту снетка нельзя... Если ты с воблой пиво пьешь, к примеру, тут кусочек рыбки в рот положил и цеди, тяни пивко... Со снетком этого допускать нельзя. Он требует, чтобы его чуть-чуть в пиве подержал, дал ему вздох нуть, и не тяни, пожуй маленько и глотай, как раз под второй глоток пива... А передержал снетка, и он уже не тот, он не нежный, размякнет и вкус теряет, уже не тот... Хорошо. Как день пролетел - и не заметили... Днем выводить тоже приходилось, и пиво надо принять во внима ние... В понедельник с утра пораньше смотался Пильдин в управление, бу мажки все оформил, машину пригнал, все честь по чести, сдали его в по- литизолятор, и больше я его наяву не видел никогда. Кстати, интересные вещи он мне тогда рассказал. Оказывается, птицы-то в гнездах не живут, гнездо у них только для выведения потом ства, а дальше они на воле живут... Люди считают гнездо птичьим домом только потому, что смотрят на птицу как бы собственными глазами. В дождь или от опасности птица в гнездо не летит, на ночь тоже в гнездо не прячется. У птицы своя жизнь, своя повадка. Ничего ей этого не надо. По стель она при себе носит, сунула клюв в перья и спит... Я поинтересовался: откуда он все это знает? От сокамерника. Три месяца вместе баланду хлебали, большой знаток птиц оказался! Вообще-то я тоже довольно много образования почерпнул на своей работе, каких людей только не повидал, страшно вспомнить. Разный народ, удивительно разный... Всех и не упомнишь, а вот од ного, он помер потом прямо в изоляторе, даже до Особого совещания не дотянул, сердце отказало, того запомнил, хотя всего и беседовали с ним два-три раза, не больше, шутишь, профессор из университета, мне давали, в общем-то, народ, как правило, попроще... Профессор интересный, нена видел то ли нашу науку, то ли культуру, отсюда и враждебная нашему строю деятельность, причем и в письменных трудах и в устных, прямо, как говорится, с кафедры. У меня с ним разговор какой? Кто направлял? Чье задание выполнял? Сообщники? Где встречались? На что рассчиты вали?.. С воли-то народ обычно немного огорошенный приходит, а этот как-то так не то чтобы с усмешечкой, но спокойно, будто не он мне, а я ему отвечать на вопросы должен. Прожженный оказался, он еще до войны успел посидеть, немного, правда, года три. Такой разговор. Я его спраши ваю, а он мне: "Что это у тебя, братец, в голове всегда ералаш такой?" Я его культурно попросил моей головы не касаться и отвечать на вопросы. То гда он берет и произносит: "Лучше я вам расскажу о двух коровах, которые 214