Горячкин, В. И. Записки старого ворчуна / Владимир Горячкин. – Мурманск : Радица-М, 2011. – 190, [1] с., [16] л. ил., портр.

и честности, что многое и сегодня действуют на меня. До сих пор я не могу простить себе, что когда-то, будучи сопливым пяти-шести- классником я был озорником и шалуном (это очень мягко сказано) и доставлял массу хлопот и огорчений учительнице немецкого языка Юлии Александровне Андреевой. Мне казалось, что она придиралась ко мне и слишком много ставила двоек, на что я по-своему и реаги­ ровал. В восьмом классе я узнал, что её муж и четыре сына погибли на фронте, после чего она свою трёхкомнатную квартиру разделила со своими коллегами — учителями, не имеющими жилья. Я был потрясён, но исправить уже было ничего нельзя. Она ушла. Разве могли такие люди научить нас чему-то плохому? Светлая им память и наша запоздалая благодарность. Третьим фактором воздействия на меня были, конечно, книги. Сколько себя помню, столько я читал. В детстве достать хорошую книгу было трудно. Чего там говорить о художественной литературе, когда один учебник приходился на пять-шесть человек. И всё же мы как-то умудрялись доставать книги и наслаждаться чтением произ­ ведений Жюля Верна, Фенимора Купера, Майн Рида, Александра Дюма, Марка Твена, Джека Лондона. Позднее им на смену пришли Аркадий Гайдар, Николай Островский, Александр Фадеев, Вениамин Каверин, Леонид Леонов и многие, многие другие. Мы росли вместе с героями наших книг и вместе с ними учились благородству, смело­ сти и рыцарству в поступках. Недаром о хороших людях говорят, что они хороши потому, что в детстве читали хорошие книги. Жаль, что сегодня книги позабыты, а то, что льётся с «голубого» экрана светлым не назовёшь. На нас, мальчишек военного времени, огромное влияние оказы­ вали фронтовики, пришедшие домой после войны. Они были разные и меньше всего думали о воспитательном воздействии на нас. Однако в них была такая удивительная основательность, порядочность и желание жить, что мы просто млели, если имели счастье общаться с такими людьми. Я бы сказал, что от них ещё пахло порохом и доброй силой, и мы это чувствовали. Понятно, что безотцовщина и бесконтрольность многих из нас приводила на улицу, которая воспитывала пацанов не хуже семьи и школы. Улица — это братство смелых и даже отчаянных ребят. Улица слабаков не терпела, так как постоянные стычки и драки тре­ бовали и силы, и ловкости, и умения. Уличное братство требовало и верности и чести, поэтому, если тебя улица принимала, то это слу­ жило очень важным показателем твоей самостоятельности и незави­ симости. Улица засасывала и, если человек в какое-то время не смог проявить самостоятельности и оказать ей упорное сопротивление, то 160