Горячкин, В. И. Это наша с тобою судьба, это наша с тобой биография ... : (о времени и о себе) / Горячкин В. И. – Мурманск : Радица : Мурманское областное книжное изд-во, 2007.

отец в бою под г. Медвежьегорском 16 ноября 1941 года и похоронен в братской могиле на 9-ом километре от г. Повенец. Через 15 дней после гибели отца родилась моя сестра, Люда, которая никогда не сидела у него на пленах и не замирала от восторга, счастья и ужаса одновременно, что хоть в маленькой толике испытал я. Похоронки в 1941-1942 годах получили и остальные сестры. До сих пор не понимаю, почему все вдруг, едва оправившись от свалившегося на их плечи горя, они не раздумывая, двинулись на Север, в Мурманск. Оправданием может быть, вероятно, только то, что они, как бабочки на огонь, летели к тому месту, где когда-то были счастливы. В январе-марте 1943 года мама с тремя детьми на руках в течение трех месяцев пробивалась в Мурманск. Поезда ходили через станцию Обозерская Архангельской области, так как Кировская железная дорога была перерезана немцами и финнами. На станции Малошуйка нас высадили из поезда, и два месяца мы провели на вокзале в ожидании пропуска на въезд. Мама продала все, что можно было продать, и все равно мы опухли от голода. Когда ее сестра, выхлопотав пропуск, приехала за нами, мы были уже практически нетранспортабельны. Мама не любила вспоминать об этих днях, но теперь-то я понимаю, что задержись тетя Дуня с приездом на пару дней, вряд ли она кого из нас нашла бы живыми. В Мурманск нас не пустили, высадили в Апатитах. Жить мы стали в десяти метровой комнате в г. Кировске, хозяева которой были в эвакуации. Город был полупустой, но комбинат «Апатит» работал и делал зажигательные бомбы для фронта. Хорошо помню объявление по радио воздушной тревоги, но ни разу не видел сбрасывания бомб. В самом конце войны какой-то шальной немецкий летчик пролетел над нашим костром на другой стороне речки Белой и, пролетая над испуганной группой мальчишек, даже погрозил нам пальцем. В 1944 году я пошел в школу № 11, а в январе 1945 года нас всех перевели в школу № 1, в которой всю войну размещался военный госпиталь. Запах лекарств и еще чего-то не выветривался очень долго. Эту школу я и закончил в 1954 году. В апреле 1952 года вступил в комсомол. Ленинский прием. Воспоминания об учителях остались самые светлые. Конечно, они все были разными, но мне сейчас совершенно ясно, что всю свою любовь они обратили на нас и, по сути дела, заменили многим из нас матерей, которые все свое время работали и из последних сил добывали для нас кусок хлеба. Удивительно, но мне кажется, что знания, которые нам дали наши учителя, были глубокими и достойными. Во всяком случае, в институты мы поступали, преодолевая немалый конкурс и без всякого блата, рассчитывая только на себя. В 1954 году я поступил в Архангельский лесотехнический институт. Выбрал Архангельск не из-за большой любви к лесу, хотя книга Леонида Леонова «Русский лес» произвела на меня сильное впечатление. Скорее в выборе главную роль сыграло то обстоятельство, что, по сравнению с Ленинградом, провинциальный Архангельск давал таким «орлам», как я, больше шансов на то, что институт все же будет закончен. Так оно и вышло. В 1959 году я получил заветный диплом инженера лесоинженерного дела и приехал на работу в комбинат «Апатит». Для 5