Горячкин, В. И. Это наша с тобою судьба, это наша с тобой биография ... : (о времени и о себе) / Горячкин В. И. – Мурманск : Радица : Мурманское областное книжное изд-во, 2007.

часто, стал ее поколачивать. Она была намного выше и физически даже сильнее Макарыча, но какое то время терпела его издевательства. Однажды не выдержала, и, когда он, пьяный, после очередного набега на соседние деревни, стал на ней испытывать свою силу, она кулаком свалила его на пол, взяла за шкирку и заднее место, положила себе на колено и отхлестала его, как маленького ребенка. После порки подняла мужика, бросила на кровать и предупредила, что, если еще раз тронет пальцем, то убьет. Макарыч с позора и горя еще больше запил, а мама собрала узелок и подалась на Север, в Мурманск, о котором на деревне было много разговоров, и где жил Илья Горячкин, который за ней ухаживал до ее неудачной женитьбы. Тут они встретились снова. Поженились. Мама устроилась на работу сетевязом на фабрику орудий лова. Все четыре сестры со своими семьями собрались в этом ледяном городе, который их принял, где они впервые наелись хлеба и отошли душой. В 1937 году родился я, желанный и любимый. Но родился я на Тамбовщине, так как родители не хотели рвать связи с малой родиной. После декрета мама вернулась в Мурманск, где в ту пору свирепствовала дизентерия. По ее рассказам, дети умирали в большом количестве, и из 28 детей, которые находились вместе со мной на лечении, выжили только двое, в том числе и я. Врач, лечивший меня, просил маму отдать меня ему, так как считал, что ей не суметь выучить меня и сделать настоящим человеком. Я часто думаю о том, что всю свою жизнь до самой смерти мама доказывала этому врачу, что она, простая русская женщина, сумела не только вырастить своего сына, но и выучила, и сын стал мэром этого, самого дорогого для нее города. Думаю так же, что и я через всю жизнь пронес любовь и безмерное уважение к своей маме, которой я обязан всем. Более того, я на подсознательном уровне, в самые критические минуты своей бурной молодости, умел включить какие-то тормоза и не довести дело до непоправимого результата. Меня всегда останав ливала ответственность перед своей мамой. Я знал, что ей просто не пережить дурного со мной и старался этого дурного избежать. Отец воевал в финской компании и, когда вернулся, сказал маме, что больше войны не будет, т.к. воевать не с кем. Счастье было не долгим, и в 1941 году, в июне, оно кончилось для половины земного шара. Мир заполыхал самой страшной войной. Мы жили в бараке на улице Полярные Зори, там, где долгое время был мебельный магазин, напротив колеса обозрения. Из детских воспоми наний остались в памяти черный бумажный рулон светомаскировки на окне, бомбоубежище перед домом, заполненное водой, хлюпающие доски под ногами, люди в противогазах, которые были похожи на страшных зверей, и которых я боялся так же, как сигналов воздушной тревоги. В августе нас эвакуировали. Помню отца, который держал меня на руках. От него пахло луком, который он очень любил. Помню, а может быть, это уже и выдумал, как он долго шел по перрону за уходящим из его жизни поездом, за своей семьей, которую уже не увидит никогда в жизни. После нашего отъезда вскоре отца призвали в Красную Армию, и уже в деревне мама почти в один день получила последнее письмо от отца и похоронку. Погиб 4