Голдин, В. И. Россия в гражданской войне. Очерки новейшей историографии : (вторая половина 1980-х - 90-е г.) / В. И. Голдин ; М-во образования Рос. Федерации, Помор. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова. - Архангельск : Боргес, 2000.

постреволюционной России. Ибо именно в ней она приобрела всеобщий и широкомасштабный характер, стала гражданской войной в полном (наиболее жестоком и трагичном) смысле этого слова — «большой гражданской войной». Японский исследователь X. Вада ввёл удачное, по мнению многих историков, определение российской революции 1917 года как комплекса революций в эпоху мировых войн16. Сегодня многие российские и зарубежные исследователи, рассматривающие историю российской революции «снизу», с позиций социальной истории, придерживаются трактовки происходившего как серии революций, различных по своей классовой и социальной природе, целям и задачам, составу участников, и вместе с тем уникально слившихся воедино и придавших огромную силу революционному процессу: пролетарская, крестьянская, солдатская, национальная (или революция национальностей), региональная, локальных миров. Размышляя о множестве иногда конфликтующих революций, английский историк К. Рид утверждал, например, что «каждая социальная группа, каждая национальность, каждый регион, каждый город, каждая деревня имели свою собственную революцию»'7. В этом потоке революций преобладало разрушительное, радикальное начало — антибуржуазная (ориентированная в перспективе на социализм), антивоенная, антифеодальная, антипомещичья, антиимперская, антицентралистическая, антибюрократическая. Социалистические, общедемократические и антивоенные требования переплетались воедино. Соединение и сплетение воедино разных революционных потоков и интересов в Октябре 1917 г. не только усиливало мощь и масштабность происходившего, но и было источником противоречий и известной слабости, предопределяя будущие проблемы, с которыми столкнулись большевики. Звучные демократические лозунги и популистские обещания вскоре обнаружили свою несостоятельность. Кстати, феномен «демократии» и «демократизации» и в рассматриваемый период, и в конце 80-х — начале 90-х годов воплощался на российской почве своеобразно и