Голдин, В. И. Россия в гражданской войне. Очерки новейшей историографии : (вторая половина 1980-х - 90-е г.) / В. И. Голдин ; М-во образования Рос. Федерации, Помор. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова. - Архангельск : Боргес, 2000. - 277 с. : портр.

на «круглом столе» историков в Москве в декабре 1989 года высказал предположение, что гражданскую войну вообще можно было предотвратить, если бы не излишняя мягкость большевиков в первые месяцы советской власти54. Ленинский тезис о том, что революция лишь тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться, стал одним из основополагающих в объяснении правомерности и целесообразности красного террора. Подмена закона и законности революционной целесообразностью также были весьма характерны для Ленина и его сподвижников, а затем для советских историков. Но любые ли средства допустимы в политической борьбе и во имя защиты революции? Ряд исследователей убеждён в обратном, что именно лишение «свергнутых классов» гражданских прав и недопущение в стране любой легальной политической оппозиции не оставляли шансов для борьбы социальных сил в какой- либо другой форме, кроме вооружённой55. Заслуживает внимания и тезис, объясняющий широкое применение в России революционного насилия неподготовленностью страны для многих преобразований радикального социалистического характера. В конце 80-х годов в СССР развязались острые споры о красном и белом терроре. При этом первоначальное стремление к оправданию первого в противовес второму, вскоре сменилось своеобразным «уравнением» их, а в дальнейшем нередко и возложением основной ответственности на большевиков. Заметим, при этом, что одним из центральных вопросов полемики оказалась взаимосвязь между террором большевиков периода гражданской войны и последующими репрессиями сталинской эпохи. С интересным сообщением на «круглом столе», состоявшемся в 1990 году в Архангельске, выступил ленинградский историк В. Г. Бортневский, предпринявший попытку раскрыть сложную диалектику становления и развития красного и белого террора. Отсчёт этих процессов он вёл и исследовал не с известного постановления СНК о красном терроре от 5 сентября 1918 года, а непосредственно с послеоктябрьского