Голдин, В. И. Армия в изгнании : страницы истории Русского общевоинского союза / В. И. Голдин ; Помор. гос. ун-т им. М. В. Ломоносова, Мурм. гос. пед. ун-т, Сев. ин-т предпринимательства. - Архангельск : Солти ; Мурманск : [б. и.], 2002.

летворены. Само письмо было подшито в личное дело секретного уз ника Лубянки. Судя по всему, не происходили и встречи Миллера и его допросы следователем. Прошло несколько месяцев и, кажется, за бытый своими похитителями генерал пишет новое письмо наркому Ежову. Оно было датировано 30 марта 1938 года и начиналось с того, что на днях минуло полгода с его насильственного задержания «аген тами Советского Правительства в Париже» и содержания в одиноч ном заключении в тюрьме ГПУ. Миллер констатировал вниматель ное отношение и нормальные условия его содержания в тюрьме (за исключением лишения права прогулок на открытом воздухе, необхо димых для его здоровья). И вместе с тем, он отмечал, что «полная изо лированность от внешнего мира и столь же полная оторванность от моей семьи, из которой я был вырван столь внезапно и неожиданно и для которой я пропал бесследно, делают мое положение бесконечно тяжелым, и с каждым днем тягость его только увеличивается». Миллер вновь просил разрешить отправку жене «хотя бы само го краткого письма с уведомлением, что я жив и относительно бла гополучен, дабы она и дети не мучились неоправданными страхами за мое существование». «Это было бы лишь актом человеколюбия по отношению к больной старушке и к моим детям, ничем перед Вами не виноватыми, - писал генерал наркому НКВД, - Я так ярко вспо минаю как тяжело страдала от неизвестности жена генерала Кутепо ва, а с ней и все мы, хорошо знавшие его, рисуя себе картину всех тех ужасов и физических страданий, которые должны были его ожидать в Москве. Сделать все, что в моих силах, чтобы уверить ее в нео сновательности этих страхов, мой священный долг». Миллер просил сообщить жене адрес, по которому она могла бы дать сведения о себе и детях, и уверял, что она сохранит тайну их отношений, если ей бу дет на это указано. Генерал Миллер просил также разрешения в связи с Великим Постом отговеть в одной из московских церквей (по выбору чекис тов), для чего посещать там ежедневно обедню, а затем побывать на исповеди и, наконец, причащаться. Он уверял, что опасение быть встреченным кем-либо из знакомых и узнанным несостоятельно, ибо покинул Москву в 1917 году и с тех пор неузнаваемо изменился. Он выражал готовность перевязать лицо повязкой, строго соблюдать свое инкогнито и во всем подчиниться сопровождающему лицу. Лю бопытно, что в качестве дополнительного аргумента Миллер при