Георги, В. С. Тралфлот : книга первая цикла «Севрыба» : из серии «Капитаны рыбного хозяйства СССР» / [ав.-сост. В. С. Георги] ; под ред. капитана дальнего плавания А. Н. Якунина. – Херсон : ООО «ПКФ «СТАР» ЛТД», 2014. – 423 с.

О тесной связи капитанов с наркомом говорит и тот факт, что мы каждый квартал читывались перед ним о выполнении плана экипажами. Мы посылали ему отчет на одной страничке с цифрами результатов работы, а на другой писали о своих нуждах и вносили предложения, что надо сделать для улучшения работы флота. И, что удивительно, - это была не простая формальность. Отчеты капитанов возвращались руководству флота с указанием сделать то-то и то-то по предложениям капитанов. Я помню хорошо то время, когда хозрасчет на судах был действительным хозрасчетом. Капитаны промысловых судов имели чековые книжки и вынуждены были считать каждую копейку. Помню такой случай. Мой траулер выходил из ремонта, но у меня не хватило де нег рассчитаться с заводом за выполненную им работу. Чтобы выйти из затруднительного положения, я вынужден был занять несколько тысяч рублей у другого капитана, который занимался промыслом и имел на своем счету солидные средства. В Мурманске, листая подшивки газет, я натолкнулся на выступление капитана БМРТ «Добролюбов» П. П. Решетова на собрании актива областной партийной организации. Там он привел анекдотичный факт о том, как он вынужден был просить лучших моряков судна, которых он собирался премировать за отличную работу в порту, написать ему заявления ... с просьбой об оказании материальной помощи. Иначе Решетов поступить не мог. Он лишен возможности самостоятельно распоряжаться фондом капитана-директора. Директорский фонд капитана был и в наше время. Разница только в том, что средства из этого фонда я, как капитан, мог использовать вплоть до строительства жилья для моря ков своего корабля. Старожилы Мурманска должны помнить целые кварталы жилых домов, возведенных в районе Жилстроя и принадлежавших командам рыболовных траулеров. Эти дома были построены на средства директорского фонда, а квартиры в них распределялись судовыми комитетами среди моряков, нуждавшихся в жилье. Это было в то время основным стимулом закрепления кадров за каждым судном. Мо ряк, порывавший связь с траулером, лишался жилплощади. Поэтому люди годами трудились на одном траулере и уходили с него лишь в случае выдвижения. Мы имели возможность за счет директорского фонда не только премировать лучшего промысловика, но даже купить ему путевку на курорт, если он нуждался в лечении... Наблюдая теперешнюю деятельность капитанов, иногда приходится только удивлять ся. Уж очень много у них ненужных никому нянь. В море их мелочно опекают руководители промысла. Без их разрешения капитан траулера не может, как говорится, «ни шагу ступить». В порту опекают специалисты множества служб. Тут и инспекция безопасности мореплава ния, капитан порта и службы главного капитана флота, пожарная и санитарная инспекции, а вдобавок ко всему - производственные отделы флота. Всем что-то нужно. Все требуют, вызывают «на ковер». И что же остается делать капитану? А если прибавить ко всему бес конечные вызовы капитанов на совещания, заседания и графики, то, естественно, возникает вопрос: когда он будет по-человечески отдыхать в кругу семьи и друзей, развлекаться, поль зоваться благами культуры на берегу? В конце концов, капитан не аскет - ему свойственно все человеческое. И он тоже хотел бы иногда выпить рюмку доброго вина с товарищами по работе. Но для личной жизни у капитана времени не хватает. И не случайно, что наши капитаны, даже имея лишние сутки, чтобы побыть на берегу, стараются уйти от этого «чрезмерного внимания» в море, где ды-1 шится несколько легче. В связи с этим вспоминается такой случай. В бытность моей работы начальником Мур манского тралового флота, мне довелось побывать в Англии. Я ознакомился с рыбной про мышленностью этой страны. В порту Гримсби, осматривая рыболовные суда, я попросил со провождавшего меня чиновника Министерства устроить мне на борту одного из траулеров, пришедшего с Баренцева моря, встречу с капитаном. Чиновник этот несколько смутился, а затем сказал: