Севрыбхолодфлот : книга третья цикла «Севрыба» : время становления и расцвета (1965 - середина 1970-х годов) : работа в новых условиях (1970-е - 1980-е годы) : имена: капитанская элита : на рубеже веков (гибель флота) / Сев. рыбопромысловый бассейн ; [авт.-сост. В. С. Георги]. - Санкт-Петербург : Феникс, 2017. - 455 с. : ил., цв. ил., портр., карты.

ду, то попал как раз к нему в отдел, в подчинение. Что меня тогда поразило больше всего — это его феноменальная память. Когда в море одновременно находилось до пяти транспортов и все с разными грузами — на одном бочки, на другом тара, на третьем соль, на четвертом снабжение, на пятом топливо, он всегда четко помнил, на каком транспорте и для какой именно плавбазы что везется. А плавбаз тогда было тринадцать! И ведь он тогда был не моло денький, с 1927 года. И воттогда-то, когда мы оказались в одном кабинете и общение наше ста ло менее формальным, как принято нынче говорить, я ему напомнил те три дня, когда безуспешно вызывал его на Джорджес-банке с мостика для про изводственного разговора. И он мне ответил очень откровенно: — Слушай, ну ты даешь. У меня после ужина мероприятие, а ты лезешь со своей рыбой. Штурмана у меня рыбу принимали, понял? Они и нахальничали, лезли вперед. А я мероприятия проводил. — Партсобрания? — не понял я. Он задумался. — Ну... можно и так сказать. Собрания. Назвать их партийными, конечно, можно с большой натяжкой. Но — собрания. Уже когда мы подружились, он расшифровал свой тот ответ. Дело в том, что он, чего скрывать, любил после рабочего дня выпить, да и к прекрасно му полу был неравнодушен. А повар у него свой был и делал для него особую самогонку — фирменную, без запаха. «Кубанская» они ее называли. И вот получается, он вечером только-только расположится в приятной компании, только рюмку подымет и задумается, какой тост произнести (воспитанный в Грузии, он без тостов не пил никогда!], а тут я со своими вызовами по произ водственным вопросам. Конечно, в те годы на склонность человека выпить начальство смотрело сквозь пальцы. Лишь бы производству не вредило. До знаменитого горбачев ского антиалкогольного Указа оставалось еще пятнадцать лет. И когда Шиля Рувимович приходил на работу, то по утрам он был частенько с сильного по хмелья. Но это ничему не мешало. Здоровья у него было на четверых и пе реносимости спиртного — тоже. Он запросто мог выпить бутылки три водки и при этом прекрасно соображать и все помнить... Однако моряки ценили его отнюдь не за умение пить. А за феноменальную память и знание промысловой обстановки и ситуации на море. Вот разбудишь его ночью телефонным звонком с моря, с какого бы похмелья он ни был, все расскажет: кто кому и что привезет. Столько-то бочек, столько-то банок... На пенсию он ушел первого апреля 1990 года. Словно бы пошутил, потому что на пенсии его никто представить не мог. Настолько он был энергичным, мобильным, жизнерадостным человеком. И как-то очень быстро угас. Ушел на пенсию и почти сразу же умер. Как будто выпал из привычного бешеного ритма жизни, потерял жизненный тонус — и все... Из книги «Пожнешь судьбу» (Мурманск, 1999). Часть вторая. ИМЕНА ( 1 9 6 5 -конец 1980-х годов) 313