Георги, В. С. Рыбный Мурман в кавычках и без : документально-публицистические хроники Северного рыбопромыслового бассейна последней четверти XX века. В 2 т. Т. 2, ч. 4-7 / Виктор Георги. - Петрозаводск : Verso, 2016.

Глава 14. Газета в 1995-1996 годы памяти и скорби по тем, кто не вернулся с полей сражений или умер от ран уже в мирное вре мя. Пули и осколки Второй мировой настигают бойцов и спустя полвека после ее окончания. Вчитайтесь, молодые, в бесхитростные строки письма человека, рано повзрослевшего в лихую годину. И достойно отметьте праздник. ИЗ ПИСЬМА ДРУГА ...А теперь про юбилейный день — Победы. Со светлым и святым для всех нас Праздником! Не знаю повода попраздновать — более лично го, интимного, непреходящего; времени — не подвластного. Заметь: подзабылось все — и то, что было до войны, и что после нее. Но не стерло время этих горестных лет — 1941— 1945. До та кой малости все пропечаталось в памяти, более того — в чувствах, сердце. Помню фамилии, имена, лица, к приме ру, зенитчиков, что жили в дедушкином доме, у нас. Фронт же ворочался километрах в семи десяти. Помню пленных (как бабы!). Отстанут в стужу от колонны — жуткое зрелище! Бабуш ка моя их кормила, обсушивала, обкрикива- ла — слушались... А в доме у нас то и дело стоял крик по мертвым — похоронки приходили одна за другой. Ни один брат мамы, отца, сам отец с войны не вернулись! Миша, Андрей, Алек сандр, Виктор, Иван. Еще Иван. Валентин. Умер ла бабушка — с горя. Перед ней — дед. Внучек Юра. Дочка, восемнадцатилетняя Люба — от бо лезни, что подцепила в окопах. Во дворе в бом бежку убило младшего брата мамы. Оторвало голову бабушкиной невестке Фиме. Ее сын, наш двоюродный брат Ленька, уже после по хорон нашел голову матери в огороде и... пове сился. Сестре моей Вале почти оторвало оскол ками ногу (в пекло, жару все засыпало землей). Мама увезла ее на тачке за семь километров в госпиталь. Там потребовали: «Ногу отнять, ина че погибнет!» Мама не дала: «Пусть умрет». Врач матом крыла, но ногу Вале спасла. Много лет назад врачиху ту мы нашли. Написали ей. Она тоже все до малости помнила... Пока мы, пере жившие войну взрослые и дети, чем-то нерас торжимо связанные, дышим, до тех пор и бу дет жить боль и память о войне. И — о Победе! Это — до конца! Что будет потом? Станет ли это основой, добавкой к остойчивости нации? Труд но сказать... Ну ладно. Давай вспомянем ушедших. Пу хом им земелька — родная и чужая! И тот весен ний денек 45-го. Весна была ранней, щедрой. И в воздухе уже витало ожидание чуда. И оно явилось — не верилось. И эти эшелоны в цветах, улыбках, слезах. И эти понурые спины уходящих от станций людских ручейков — не дождавшихся встречи. Пусть тебя не задевают ни бестактность организаторов, ни формы парада, ни присут ствующие гости. Ни тем паче медали-памятники. Все это от суеты. ...Так сохраним же память об утратах. О за слуге народа русского. О значимости происшед шего — в сердцах тех, кто это пережил. Это — вне оскорблений, вне досягаемости. Защищено са мим фактом жизни. Живи, дружище, долго! И помни, знай: мы тоже все — часть твоей жизни, как ты — с нами. Всем поклонись от нас. И поклон Северу!267 Это «письмо друга», якобы лишь процитиро ванное Павлом Алексеевичем, зеркально от ражает судьбу самого Быстроумова. Да иначе и быть не могло, потому что это письмо ветеран написал сам. Наверное, журналисту было не ловко столь личные воспоминания выплески вать на страницы газеты, а вот использовать нехитрый литературный прием и рассказать обо всем как бы чужими устами — вполне возможно. Это письмо написано нам с тобой, уважае мый читатель. Именно нам, сегодняшним, Бы- строумов от имени всех ветеранов желает жить долго и помнить: «Мы тоже все — часть твоей жизни, как ты — с нами»... А может, это просто был последний розы грыш умеющего подшутить над собой и над судьбой человека? Ведь смерти он не боялся... «Свой парень» Березюк и два Сергея Продолжали работать в редакции хорошо известные нашему читателю журналисты Инна Березюк, Сергей Миронов, Сергей Архипов. Были они практически «автономны» в выборе тем и сюжетов, к ним я обращался разве что 267