Георги, В. С. Рыбный Мурман в кавычках и без : документально-публицистические хроники Северного рыбопромыслового бассейна последней четверти XX века. В 2 т. Т. 2, ч. 4-7 / Виктор Георги. - Петрозаводск : Verso, 2016.

Часть пятая. Морские мили за кормой... (середина 1990-Х-1996 год) скопление людей, многие вооружены. Что это? Митинг? Нет, рынок. Народ возбужден, но не агрессивен. С нами желают говорить буквально все, кричат, перебивают друг друга. Голоса: «Сколько это может продолжаться! Войска не несут мира! Постоянные обстрелы жилых районов, солдаты занимаются мародер ством, убивают детей, насилуют наших женщин!» — Чьи солдаты? — Российские. Нам жалко их. Их послали на верную смерть, мы понимаем! Они сотнями гибнут, их трупы неделями лежат на улицах, ни кому не нужные! Собаки питаются мертвыми телами. Ельцин хочет задушить наш народ! Это геноцид! Смотрите, вы увидите все это сами! И вновь: — Пишите правду! Становится жутко. Что мы можем ответить этим людям? Ничего. Постепенно подъезжаем к центру. Разбитые снарядами дома, без крыш, без стекол. В зем ле зияют воронки. Да, это мирные кварталы, да, это российские снаряды. Как же так? Мы не понимаем. Никто не понимает. Дом, в котором живет отец Мустафы, здоро во пострадал — два снаряда разорвались прямо во дворе. Пробита крыша, выбиты стекла. Тяже лые толстые стальные ворота превращены в ре шето. Мы видим множество абсолютно одинако вых круглых отверстий. — Что это? — Шариковое оружие. Разговариваем с хозяином. Снаряды свистят буквально над головой, рвутся совсем рядом. Слышны автоматные, пулеметные очереди, бес порядочная винтовочная стрельба — всего в двух кварталах от нас идет бой. Жестокий. Кровавый. Вдруг страшный грохот над головой, треск, рев буквально вдавливает нас в землю. Мустафа успевает прикрыть собою отца. Ужас, первобыт ный, животный ужас. Больше никаких чувств. Ког да приходим в себя, узнаем: сверхзвуковой штур мовик выпустил по городу реактивные снаряды. Надо двигаться дальше. В самое пекло. Нас отго варивают, напоследок напоминают: берегитесь снайперов, они бьют всех, без разбору. После дующий час, проведенный совсем рядом с кафе «Минутка», я просто не могу описать... Вернулись. Мы живы. Это самое главное. Ос мысление придет потом, а пока мы сидим в лет ней кухне дома отца Мустафы, который с чисто кавказской невозмутимостью наливает нам спирт. ...Мы ходим и ездим по городу, говорим с ополченцами. — Русские не возьмут город! — Мы не сдадимся! Наш Бог — война, по беда — мать! — об этом нам заявил 14-летний мальчишка с зеленой повязкой смертника на голове. ...В Назрань мы вернулись поздно вечером совершенно измотанные. И физически, и мо рально. Дальше будем пытаться пробиться в Грозный с севера, к нашим войскам, хотя все в один голос уверяют, что это еще опасней. Вырабатываем вариант маршрута: Моз д о к— Толстой Ю рт— Грозный. Кстати, в Моз доке, говорят, можно получить аккредитацию, без которой на этот раз наши планы будет осуществить гораздо труднее. Но как попасть в Моздок? И вновь на помощь приходит слу чай, — продолжает свое повествование Кирилл Ленников. — В нужный нам момент на дороге оказалась колонна Министерства по чрезвы чайным ситуациям с грузом гуманитарной по мощи. Старший колонны, капитан, согласен взять нас до Моздока. Стоим, беседуем. К нам подходит чеченец. Это Магомет, он уже успел здесь почти со всеми перезнакомиться. Не сколько дней назад он вывез из Грозного род ных. Два его старших брата остались воевать в ополчении. Рассказывает, как на его глазах семнадцатилетние чеченские пацаны подбе жали к русскому танку, кинули в дуло несколько гранат и, повиснув на дуле, взорвались вместе с экипажем. «Священная война»: победа или смерть. Фанатизм. — Что-то долго нет вестей от братьев, — гово рит Магомет, — нужно ехать в Грозный самому. — Воевать? — Воевать. Он спокоен, даже дружелюбен, разгова ривая с русскими офицерами. И это поражает больше всего. Враг — тот, кто стреляет в его род ных, враги — там, где его дом. 148