Георги, В. С. Рыбный Мурман в кавычках и без : документально-публицистические хроники Северного рыбопромыслового бассейна последней четверти XX века. В 2 т. Т. 2, ч. 4-7 / Виктор Георги. - Петрозаводск : Verso, 2016.

Глава 1. На переломе (юбилей «РМ», смерть Вилова) добра людям! Не только своим коллегам и дру зьям, не только рыбакам и иже с ними — ты тво рил добро для очень многих смертных. И потому я убежден, что все, кто хоть раз с тобой сопри касался, будут скорбеть вместе со мной, вместе с нашим коллективом. Милый Василич! Мы постараемся, чтобы дело, тобою начатое, не пропало. Газета жила, живет и жить будет. Ради тебя. Ради рыбаков. Ради нашего Мурмана.21 Подписывается Миронов под этими слова ми прощания как «исполняющий обязанности главного редактора и твой друг». И добавляет: — Со мною вместе скорбят: Виктор Георги, Инна Березюк, Ольга Милютина, Люба Лебеде ва, Валя и Оксана Кузякины, Сережа Архипов, Володя Кикинов, Павел Алексеевич Быстроу- мов, Ирина Верт-Миллер, Анна Петровна Дя- кина, Людмила Анатольевна Миланова, Витя Корецкий, Галина Кондрахина, Владимир Студе- нец, Вероника Предеина, Андрей Пронин, Ген надий Юденко и многие-многие, кто тесно свя зан с «РМ».22 До последней минуты подписи в печать этого номера «Рыбного Мурмана» в редакцию продолжали поступать телеграммы, работал факс, звонили по телефонам читатели. Да, от нас ушел редактор нашей газеты и хороший че ловек Анатолий Васильевич Вилов. Умер, про стив всех — равно друзей и недругов. Последние слова его были не о себе, не о родне — о газе те. Последние дни он ходил по редакционному коридору энергичный, волевой, мужественный, но исхудавший, как подросток. Другой бы сидел дома, берег бы изъеденное болезнью чрево, ду мать бы забыл о делах, о работе, о газете. Дру гой был бы другим. Чужим. Толя оставался собой до последней минуты — презрев личное, болел за каждую букву, за каждый вдох и выдох сво ей газеты. Не заботясь о собственном дыхании. Таким он остался в памяти многих из нас. Зная о своей скорой смерти, Вилов торопился успеть проститься и сказать слова благодарности всем — и ближним, и дальним. Он, преодолевая боль, писал о врачах и санитарочках онкологии, где лежал.23 Выполняя свое давнее обещание, принялся за очерк о рыбопромышленнике А. С. Кухтине. Писал открыто-обнаженно, потому что времени переписывать уже не оставалось. В одном из последних своих номеров газеты Вилов, на мой взгляд, оставил политическое за вещание — именно так можно назвать статью «Я свято верил в революцию»24. «Я свято верил в революцию» — Да еще как верил! Октябрьские празд ники были для всех нас поистине громадным торжеством. И смеялись, и пели, и радовались жизни, идя в колоннах демонстрантов. Врете вы все, господа-товарищи, истерично заявляя, что вас, как быдло, загоняли в колонны, что шли вы, скрипя зубами, что оглядывались на парторга, когда проходили мимо трибуны и приветствова ли местных или московских вождей. Все было искренне, от души. И черной неправдой прозву чали на днях в Госдуме слова А. И. Солженицы на: «Моему поколению было понятно, что ком мунизм обречен». Откуда же взялись эти сотни, тысячи именно 60—70-летних пожилых людей (ровесников вермонтского затворника), кото рые потрясают сейчас красными знаменами? Не с Луны же они свалились. Давайте уж не бу дем лукавить. И так заврались, и так «все расхи щено, предано, продано». ...Мой двоюродный дядя в 17-м брал Зимний дворец. Другой — сражался на фронтах граж данской войны и был растерзан на двух бе резах махновцами. Родная тетушка— делегат Третьего съезда РКСМ, слушала Ленина, когда он произнес верные по своей сути слова, обра щенные к молодежи: учиться, учиться, учиться. Двоюродный брат, занесенный в Большую Со ветскую Энциклопедию, — академик, дважды Герой Соцтруда, депутат Верховного Совета многих созывов, избирался, к тому же, не одно десятилетие членом ЦК КПСС. Было? Было! Так почему же я сегодня должен ставить крест на своей родословной, на той среде, которая меня воспитала? Наконец, на истории моей не счастной страны? Но есть правда и другая. Прабабушка ходила пешком в Иерусалим к Гробу Господню. Вышла из деревни с тремя рублями, а навстречу нищий. 121