Георги, В. С. Рыбный Мурман в кавычках и без : документально-публицистические хроники Северного рыбопромыслового бассейна последней четверти XX века. В 2 т. Т. 1, ч. 1-3 / Виктор Георги. - Петрозаводск : Verso, 2016.

Глава 5. «Рыбный Мурман» (забастовка) мы, прижавшись друг к другу, ждем родителей. Не до игр, ребячьего беззаботного веселья. По есть бы... «Потерпите, заживем скоро», —не терял на дежды отец. Вот и целину освоили, и культ раз венчали, и ... А в 1962-м снова очереди, снова нет хлеба. Да что же это такое? Да за что, родная Россия, превратили тебя в какую-то опытную лабораторию? И кто? А тут Никита Сергеевич еще и «временно» повысил цену на мясо, мас ло, молоко. Никто потом из наших правителей и не вспомнил о «временных» мерах. После восьмого класса я хотел идти на рабо ту. Остановил отец: «Учись!» Так что на Коломен ский тепловозостроительный завод отправился после десятилетки. Вечерние, ночные смены, кровавые мозоли на руках и нетерпеливое ожидание первой получки. А ее выкрали. Взяли исломали шкаф, очистив мои карманы. Кто был этим мерзавцем —до сих пор не знаю. Может быть тогда, в 18 лет, во мне проснулось чувство протеста. Почему мы, россияне, нищенствуем? Почему досыта никогда не ели? Почему столько горького пьянства? Почему столько грязи и гряз ных? Почему нам все время обещают и по стоянно обманывают? Почему все начальники толстые и жирные? Почему, почему, почему... Сел за книги, поступил (естественно, заочно) на филфак Коломенского пединститута и —глав ное! —начал писать заметки о нашем «счастли вом» житье-бытье в газеты. Поначалу не печата ли. «Не надо, Толя, быть таким злым», —говорили мне «матерые» журналисты. Но я не отступал. И судьба преподнесла подарок —встретился с истинным бойцом Юрием Дмитриевичем Пи меновым. Он был редактором газеты на маши ностроительном заводе в Луховицах Москов ской области. В эту газету от токарного станка я пришел корреспондентом. Ах, какие в том городке крепкие, спевшие ся силы действовали! От райкома до директора. Иодним из первых моих материалов был фелье тон под заголовком «Маклер от искусства», в ко тором эту мафию я и пригвоздил. Что тут нача лось! Перед заседанием партбюро, на котором должно было разбираться мое персональное дело, Пименов написал такое четверостишье (для справки: тогда моя первая супруга ждала ребенка): Жизнь моя коварна и изменчива. Валится из рук моих перо. Позади —беременная женщина. Впереди —партийное бюро. На партбюро меня сильно пожурили. Не бо лее. Потом была служба в армии и работа ре дактором газеты на Коломенском станкострои тельном заводе. Начал, было, писать о том, что вижу, о том, что говорит народ. И вновь стал не удобным начальству. Как поступали тогда, в се редине семидесятых годов, с неуживчивыми журналистами? Очень просто: их отправляли или в психушку, или на учебу. Так я оказался в сте нах... Ленинградской Высшей партийной школы (ЛВПШ). Но как волка ни корми... Продолжал го ворить о том, что думал, и тем самым вызывал нервные срывы у преподавателей, которые ста ли активно искать повода для моего наказания. Нашли. Через год после поступления в ЛВПШ я развелся. Что тут поделаешь, жизнь есть жизнь. Но пришло письмо в школу от родственников первой жены. И на парткоме со мной распра вились—вынесли строгий выговор. Тогда я был в шоке: как же так, какие-то совершенно чужие люди решают, с какой женщиной мне, извините, спать? А. Вилов с женой Надеждой и сыном Егором 277