Георги, В. С. Рыбный Мурман в кавычках и без : документально-публицистические хроники Северного рыбопромыслового бассейна последней четверти XX века. В 2 т. Т. 1, ч. 1-3 / Виктор Георги. - Петрозаводск : Verso, 2016.

Часть первая. Прокляв моря и океаны (восьмидесятые годы) и не берет на себя такую ответственность. Странно: море загублено, но все наивно разво дят руками. Инопланетяне, что ли, организовали баренцевоморский Чернобыль... И все же попы таемся назвать тех, кто так или иначе причастен к северной трагедии.213 Начинает журналист с министерства рыбно го хозяйства СССР, спускавшего и спускающего на рыбопромысловые бассейны страны жест кие планы по вылову. Как водится на Руси, никто из московских чиновников не заявил, что, мол, проглядели, да, травили море, вели себя как временщики. Напротив, в официальных отве тах на запросы редакции заместители министра В. М. Душников и Е. Д. Ширяев, констатировав, что «в бассейне Баренцева моря сложилось на пряженное положение с состоянием промысло вых объектов» обвинили в этом... саму природу: «Баренцево море с точки зрения природных ус ловий находится в особом положении. Слишком большая зависимость воспроизводства рыбных запасов и состояния всей экосистемы от взаи модействия поступающих в море теплых атлан тических вод с встречными потоками Арктики». Чтобы увести гнев общественности от своего ведомства, управленцы кивают на Гольфстрим, отгораживаются лишь «вкладом» в общую беду: «...в то же время Баренцево море не является внутренним водоемом, и промысел здесь ведут многие страны». Как положено, одни чиновники защища ются, а другие, почувствовав безнаказанность и возможность «прогнуться», обрушивают свой праведный гнев на вчерашних друзей и коллег. Заместитель начальника управления пропаган ды экологических знаний Госкомитета по охра не природы СССР Е. Д. Самотесов пишет, что тревожное состояние Баренцева моря и его региона —«это результат экстенсивной эконо мики, ориентированной на количественные показатели и узковедомственный подход к ре шению производственных и социальных вопро сов». Он называет проводимую на протяжении многих лет политику Минрыбхоза колониальной. Ну а что же проводники этой политики на местах, работники нашей «Севрыбы»? Конечно же, ге неральный директор объединения М. И. Каргин не собирался взваливать на себя всемирные грехи. Он не оригинален в формах защиты и, го воря о реализации промысловых квот трески и пикши, пишет: — Только за период с 1980 по 1985 годы ежегодный перелов Норвегией составлял от 75 до 117 тысяч тонн и в целом за этот период соста вил 610 тысяч тонн. Рыбаки Севера недоловили 265 тысяч тонн. При этом следует отметить, что норвежцами изымались в основном половозре лая часть стада, в значительной степени предне рестовая и нерестовая треска, что сыграло не маловажную роль в воспроизводстве этого вида. Вот ведь как бывает: один и тот же факт мож но подать как недостаток, за который подвергнут критике в министерстве (как же так, Северный бассейн не справляется с планом по вылову!), и как оправдание, чуть ли не геройство (не смотря на нажим сверху, мы поднатужились и... провалили план!). Впрочем, оригинальная са мооценка из уст Михаила Ивановича все-таки прозвучала на одном из заседаний коллегии Минрыбхоза. В ответ на упрек министра, что он повинен в сложившемся положении в Баренце вом море, Каргин с присущей ему резкостью и категоричностью бросил: «Я уничтожил мойву, зато Быстров уничтожил треску!» (Ю. Н. Быстров был начальником «Севрыбы» до Каргина). Даль нейшие комментарии, пожалуй, излишни. Вспомним о науке. На одном из общих собраний Академии наук СССР академик В. Е. Соколов заявил, что к экологическим катастрофам в стране, наря ду с Байкалом и Аралом, надо добавить и ката строфу Баренцева моря. «А где же была рыбохо зяйственная наука?» —спросили его. Академик пояснил, что наука на Севере передана в руки того, кто эту катастрофу устроил. Зал возму тился. Другой реакции и не могло быть. К кон цу восьмидесятых годов по поводу экологии не возмущался только ленивый. Все себя счита ли знатоками в этом деле и пострадавшей сто роной. Даже те, кто, казалось бы, должен сми ренно склонить голову и промолчать. Где были эти ученые, доценты с академиками, 5—10 лет назад? Почему тогда их голос был робок и поч ти неслышен? Но именно Полярный институт 158