Георги В. С. Наше паломничество, или Совки за границей. [В 2 ч.]. Ч 1. Мир православный / Виктор Георги, ирхимандрит Августин (Никитин) ; [фото Юрия Масляева, Виктора Георги]. – [Б. м. : б. и.], 1991.

28 волне, а впереди мамашей-наседкой неуклюже переваливалась с волны на волну «Русь». На ее остойчивость и ходовые качества явно влияла приварен ная тяжелая надстройка, поэтому шхуна особенно плохо переносила борто вую качку. Укачанный вид матроса-новичка нельзя было скрыть от вездесущего глаза старых морских волков. Сурово глянув на мою бледно-зеленоватую фи зиономию, кэп мимоходом обронил: «Только этого не хватало», а боцман, недовольно шевельнув усами, деловито заметил: «Травить с наветренной стороны!». Наша яхта стала для меня одушевленным существом, которое из последних силенок борется за жизнь. Эта жалкая скорлупка чуть больше 10 метров в длину, одновременно и наш «ноев ковчег», взлетая на высоченные гребни волн и ухая в водяные бездны, скользя по длинным волнам и трепе ща на мелких, превратилась в частичку стихии, слилась в единое целое с ко леблющейся гигантской массой воды. Когда лежишь на койке в форпике - носовой каюте, то, кажется, что те бя подвесили под близким звездным небом в большой люльке и какой-то безумный великан раскачивает тебя как маятник: туда-сюда, туда-сюда. В за торможенном сознании мелькают обрывки привычных фраз, соответствую щих обстоятельствам: «игрушка волн», «разверзлись хляби небесные и мор ские»... Люлька-яхта с плеском окунается в волны, и вода, журча, стекает по бортам. Судорожно цепляясь за одеяло и подушку, я практически лежал не в койке, а на стенке носовой каюты. Когда нос судна ныряет вниз, то ты прова ливаешься, летишь как в яму, когда же яхта ползет по волне вверх - весь сжимаешься, как пружина, поджимая ноги, потом снова бросок вниз, и так бесконечно. Но вот яхта меняет галс, выпрямляется, и тебя моментально вы кидывает из койки вместе с одеялом, даже если у края койки привязан пару синовый бортик. Уснуть при такой качке для меня было делом безнадеж ным, может быть, с непривычки. Какое же блаженство после духоты каюты вывалиться на мокрую, продуваемую всеми ветрами палубу, когда в спину порывами плещут гребешки волн, заливаясь за воротник, стекая холодными струйками по голой спине, а лицо осыпает водяной пылью, которая тут же оседает на коже кристалликами соли.Поднимаешь голову и видишь паруса, выгнутые под ветром, натянутые до предела своей прочной упругости. Узкое тело яхты, сильно накренясь на правый борт, чуть не черпая им воду, плывет, скользит, летит, влекомое волнами и ветром, единое с разошедшейся стихи ей, словно ядро, запущенное из пращи неведомым героем времен Ясона и Одиссея. .Когда утром 20 июля, определив свое местоположение по спутнико вой системе, наша флотилия легла на курс 240 градусов, взяв направление на пролив Босфор, я как раз был на штурвале. Вдруг на горизонте сверкнули ог ни какого-то судна, шедшего встречным курсом. Все наши сигналы «пасса-