Георги, В. С. К святой земле под парусом «Надежды» / В. С. Георги. - Петрозаводск : Карелия, 1992. - 242,[1] с.: ил.

ГЛАВА XXVI II , в которой паломники не без приключений взбираются на гору Синай, а отец Августин рассказывает о местной обители Наверное, читатель несколько разочарован моим слишком прозаич­ ным рассказом о пирамидах и охраняющем их покой Сфинксе. Что ж, такими они предстали в моих глазах тем октябрьским днем 1990 года. Но чтобы быть объективным, не могу обойти молчанием рассказ Марка Твена, который в данном случае оказался более впечатлительным паломником. «Сколько лет я ждал этой встречи — и вот он, наконец, передо мной,— воскликнул великий американец, очутившись рядом со Сфинксом .— Величавые черты его печальны и строги, в них тоска и терпение. Весь его облик исполнен достоинства, какого не встре­ тишь на земле, и доброты, какой никогда не увидишь в человеческом лице. Это камень, но кажется, что он чувствует. И если только ка­ менному изваянию может быть ведома мысль, он мыслит. Взор его устремлен вдаль — и он глядит в ничто, в пустоту. Он глядит поверх всего настоящего, сквозь него — в прошлое. Он глядит поверх океа­ на времени, поверх волн-веков, которые отступают все дальше и даль­ ше, теснясь все ближе друг к другу, и под конец сливаются воедино и, уже неразличимые, откатываются к далекому горизонту древности. Он думает о войнах минувших столетий; о царствах, которые возни­ кали и рушились у него на глазах; о народах, чьего рождения он был свидетель, и следил их расцвет, и видел их гибель; о радости и горе, о жизни и смерти, о величии и падении, снова и снова сменявших друг друга в эти пять тысяч неторопливых лет. Он воплощает в себе неотъемлемое свойство человека — силу человеческого сердца и разума. Это сама Память — мысль, обращенная в прошлое, запе­ чатленная в зримом и осязаемом образе. Всякий, кому ведома щ емя­ щ ая тоска воспоминаний об отошедших днях и безвозвратно исчез­ нувших людях — если даже минули всего лишь жалкие десятиле­ ти я ,— хоть в малой мере поймет печаль, таящуюся в этом суровом взоре, неотступно устремленном в былое, к тому, что видел он, когда еще не возникла История, не сложилось Преданье,— ко всему, что дышало и двигалось на земле в ту таинственную пору, о которой почти ничего не поведали нам даж е сказочники и поэты, и сгинуло 220