«Мурман бедный. Нужны ему дюже…» : «старая» публика Мурманского берега Баренцева моря в первые советские десятилетия : сборник воспоминаний, некрологов и других материалов / науч. ред. П. В. Федоров ; сост. П. В. Федоров, А. А. Малашенков ; Междунар. банк. ин-т им. Анатолия Собчака, Науч. лаб. геокультур. исслед. и разраб. – Санкт-Петербург : Арт-Экспресс, 2020. – 312 с.

(ЖИТЕЛИ КОЛОНИЙ) ^ 235 ^ Зимой у сестры Максима умер муж и осталось пятеро детей. Мак сим оставил мать визбушке, съездил в Колу, взял одного из ребят на вос питание и за пазухой привез к себе. А летом мать отправила Максима в Рынду жениться на мне. II Мои родители, тоже колонисты, были первыми поселенцами в становище Рынде — до них там никто нежил постоянно. Переселились они из Поморья, из деревни Черной реки. Мать была из бедной семьи, сирота и вышла замуж за полусироту. Отец ходил на мурманский про мысел, амать дома на Черной реке занималась сельдяным ловом. Отец промышлял плохо, привозил мало, все пропивал, и матери приходилось тяжело. Решили переселиться на Мурман, попытать счастья там. В Рынде высадились на пустой берег. Было нас пять человек: отец, мать, двое детей и бабушка. У факториста из соседнего становища купи ли соляной амбар, построили из него избушку в три окошка, сени срабо тали из земли. Зимой отец поехал на родину за остальным имуществом, а мы остались одни на пустом волоке. До двадцать пятого марта не видали мы ни одного человека, даже ворон кости не заносил. Через десять недель отец вернулся обратно. Вкатил в избу, как черт, весь в снегу, мы даже перепугались. Была сильная пурга, он ехал на санках и полетел с горы. Все санки переломались, кладь раскидало, и много вещей так и не смогли найти из-за бурной погоды. Весной в марте приехали в Рынду рыбаки-промышленники. Мы все обрадовались людям, особенно ребятишки, — от радости не знаем, как кричать. На второй год переселилась еще одна семья колонистов — Федор Липаев сженой и трое ребят. Ехали они на шняке. Пала погода, шняку залило. Мать спала в за борке сдетьми, еле отходили после и ее и ребенка. Липаевы стали к нам на квартиру. Отец мой и на Мурмане продолжать пить с одного краю, глаз не продирал. Только по веснам, хотя и не много, промышлял тюленей. Мать ездила сама в море на тресковый промысел. Начала было промышлять и семгу в реке под порогом, где были лопарские тони, но лопари не дали нам поставить ловушки.