Фёдоров, П. В. Радетель культуры В. С. Маслов и его деятельность по созданию оплота славянофильства на Мурмане в конце ХХ века / П.В. Фёдоров ; Ломоносов. фонд, Мурм. отд-ние. – Мурманск : Ломоносовский фонд, Мурманское отделение, 2003.

Север». Ждали, готовились. А была зима, школьники во дворе снежками бросались. И один из них угодил в шедшего мне навстречу Маслова. Думаю: вот ЧД сейчас обидится! Но ничего подобного: Маслов быстро слепил свой снежок и бросил в горе-нападавшего. Вот смеху было... Не забыть человеческой, почти отеческой заботыМаслова и о лауреатах конкурса «Храмы России» в Москве, куда нас привезли, чтобы в присутствии академиков Российской Академии Наук вручить медали Фонда славянской письменности и культуры. Представьте себе мое волнение, когда, будучи студентом первого курса исторического факультета, я увидел нашего крупнейшего историка Бориса Александровича Рыбакова (чьи труды мы усиленно конспектировали), имел счастье поговорить с ним и взять автограф... Я привел все эти факты из своей жизни для того, чтобы за словами «славянофил Маслов» мы увидели не политикана или теоретика, а настоящего радетеля культуры, человека, окрепшего духом и мудростью. Да и само слово «славянофил» применительно к Маслову требует оговорки. Славянофильство в масловском варианте несколько отличалось от его первоначальной формы первой половины XIX века: у Маслова было меньше политики и больше культуры. Я никогда не слышал от него о необходимости восстановления самодержавия в России, но постоянно напоминал он о важности сосуществования славянской культуры с другими культурами. Идея взаимообогащения культур нашла выражение, в частности, в организованных Масловым Дне саамского слова, Дне языка коми, Дне финской литературы. И все же центральным в масловских построениях оказывалась идея панславизма. Еще в 1974 году он записал: «Сознание необходимости единства всех славянских земель никогда не должно покидать нас. Всегда надо помнить, думать, напоминать об этом и воспитывать на этом» (см. документ№ 1). В 1970-80-е гг. эти идеи не могли быть озвучены из-за отсутствия в стране свободы слова. С ее появлением, в 1990-е годы, возникло множество политических конкурентов, на фоне политгехнологий которых славянофильская платформа явно терялась. И Маслов чувствовал это. Еще одной, казалось, неразрешимой проблемой стало взаимоотношение с властью. Маслову так и не удалось установить с последней прочные связи, все время приходилось что-то выпрашивать, умалять. По сути, в 1990-е годы на Мурмане сосуществовали два центра культурной политики: один из них официальный - администрация Мурманской области, Комитет по культуре и искусству, другой - общественный, которым как раз и был масловский Фонд культуры. И далеко не всегда им удавалось согласовывать свою деятельность. И как следствие, - неприятие Масловым политической системы, сложившейся в России в 1990-е гг. (см. документ№ 12). В отчетных докладах Мурманского отделения Всероссийского фонда культуры - и 18 июня 1995 года (см. документ № 5), и 17 ноября 2000 года - он просил отставки, просил дать ему возможность вернуться на литературную работу. Его тогда не отпустили, да и сам Маслов с горечью понимал, что после его ухода Фонд культуры на Мурмане едва ли будет существовать. ...В тот день на кафедру отечественной истории позвонил Маслов. Меня это удивило - Виталий Семенович всегда звонил мне домой. На этот раз он просил срочно зайти к нему, говорил о неотложном деле. Запомнилось: «Давай побыстрей, ноги длинные - добежишь». Жил Виталий Семенович, действительно, в самом центре, не так далеко от института. Однако в это время я проводил семинар, мне пришлось отказаться: - Виталий Семенович, сейчас никак не могу, после работы непременно забегу. - Но тогда я уже уйду, у меня дела. Ну что ж ладно, бывай, - сказал он с легкой обидой и повесил трубку. Через несколько дней Виталия Семеновича не стало. Он умер в больнице после операции. Тогда я понял, что в тот день он звонил мне... прощаться. После похорон Виталия Семеновича профессор И.Ф. Ушаков как-то очень точно выразил тогда и мое состояние: «Осиротели мы...» Теперь я иногда прихожу к масловскому дому на улице Октябрьской. Виталий Семенович как будто и сегодня с нами: так уверенно, оптимистично смотрит он с мемориальной доски на прохожих. 6