Фарутин, Николай Степанович. На Рыбачьем метет поземка : из военных дневников : [Северный флот, 1941-1945] / Николай Фарутин. - Вологда : [б. и.], 2000.

58 радистка. Не раз я писал, чтобы сидела и никуда не собиралась. Ей жить да и жить, а она лезет в пекло. Только и ссылается, что мужчины воюют, а ей нельзя. У нее есть два выбора: в тыл врага или в партизаны. Написал, что там и там опасно. А лучше бы сидела в порту или записалась в зенитчицы. Вряд ли она примет мой совет. Пожелал ей успехов и счастья. 3 0 АПРЕЛЯ. С чего бы ради, во сне встречал Новый год. Только подняли бокалы, как забренчала рында, подвешенная в кубрике снарядная гильза. Пулей выскочили на орудие. Над Вайдолахтой кружили фрицы. Доносились взрывы и пулеметная стрельба. От нас не видно, на кого они навалились. Может на пулеметчиков, а, может, и на синоптиков. А то и просто за кем- нибудь гоняются. Для фашистов все живое - цель. Даже повозка. Мы приготовились, но пока вынуждены только наблюдать. Да лековато. Но пушки зарядили. Кто знает, что у фрицев на уме. И не ошиблись. Самолеты тут же повернули в нашу сторону. Только приблизились, как прогремел залп. Бросив две бомбы, «мессе ры» взмыли вверх. Бомбы взорвались около камбуза, где стояла повозка с лошадкой. Но никакого вреда никому не причинили. Так ни с чем и убрались. Позже узнали, что они обстреляли наших милых девушек, которых мы зовем ветродуйками. Повредили у них ряд прибо ров. Их сразу заменили. Сейчас они снова дают прогнозы. После ужина, покручивая усы, к нам заявился Перов и начал разыгры вать, что фрицы сами в руки лезли, а мы пуляли в белый свет, как в копеечку. В ответ Макаршин начал винить дальномерщи ков, которые задержались с выдачей данных. «Вот и промаза ли», - парировал он. Перепалка закончилась, как и началась, не ожиданно. Наш почтарь Емельянов притащил корреспонденцию. Все бросились к нему. Спешили узнать новости. Одни распечатыва ли письма, другие - взялись за газеты. Ярославец Гаврилов на чал вспух читать стихотворение Суркова: «Письмо». Оно навея ло воспоминания. В душе проснулась грусть о друзьях, о рас топтанном войною счастье. В такие минуты жажда жизни без