Ермолаев, Д. А. Звенья / Дмитрий Ермолаев. - Мурманск : [б. и.], 2010. - 255 с.

иной, не такой, каким его нам рисовали раньше. Вне революцион­ ного образа, более мягкий, интеллигентный. Как ни странно, един­ ственный снимок, известный в советский период, самый непохожий, выходящий из общего ряда. А вот фотография начала двадцатых: здесь Александров с женой и первенцем - преуспеваю­ щий совслужащий из ведомства Чичерина. За этим последует продолжительная работа в различных хозяйственных организа­ циях, служба в НКВД, арест, смерть. Парадоксально, но факт: старые снимки запечатлели для по­ томков нового, неизвестного нам Ивана Ивановича Алексан­ дрова. Не революционера, одержимого единственной страстью борьбы с «проклятым» прошлым. Скорее, по-моему, человека, ко­ торого, как и многих других, вело в своём фарватере лихое время, который старался, по мере сил, не оказаться размолотым жерно­ вами истории. И всё-таки оказался. Репрессии прокатились по семье страшным катком, задев не только Александрова, но, в даль­ нейшем, и его сына. Остальные, наученные горьким опытом, мол­ чали. По словам Соколова, жена Ивана Ивановича Эльфрида Альбертовна до конца жизни говорила только то, что соответство­ вало официальной линии партии, и крайне неохотно вспоминала о прошлом. А дедушка Георгия Николаевича - муж сестры Алек­ сандрова Антонины Ивановны - знаменитый вратарь первой футбольной сборной Советского Союза, десятый по счёту заслу­ женный мастер спорта СССР Николай Соколов незадолго до кон­ чины предупреждал его, что перестройка - это провокация, затеянная для выявления инакомыслящих с целью их последующей ликвидации. Время учило их осторожности, оно же, надеюсь, будет теперь способствовать открытию исторической правды. Рассказ об Александрове и его семье был бы неполным без упо­ минания о том, что я узнал об отце Ивана Ивановича - Иване Руфовиче. Выходец из крестьян Тверской губернии он попал в армию по рекрутскому набору. В чине старшего унтер-офицера служил в Ковно, нынешнем Каунасе, заведовал полковой шваль­ ней. Отслужив, вернулся в Санкт-Петербург, открыл свою швей­ ную мастерскую. От него, вспоминал Соколов, в семье осталась поговорка: шинель не шьют, а строят, её не подгоняют, в неё вливают. Иван Руфович положил все силы, чтобы сделать 226