Ермолаев, Д. А. Звенья / Дмитрий Ермолаев. - Мурманск : [б. и.], 2010. - 255 с.

топтать семь пар железных башмаков, одолеть Змея Горыныча, чтобы в конце концов понять: жар-птица вот она, рядом, про­ тяни руку и возьми... Я протянул руку и коснулся серого, невзрачного, двухметровой высоты надгробного камня. Надпись на нём сообщала, что здесь, кроме сербских солдат, покоятся и «десет неизвесних русских вой- ника». Эта могила - самое близкое к месту гибели Киприяна Филатова русское захоронение. Может быть, один из десяти не­ известных - он. Затеплив припасённую загодя свечу, я положил на могилу при­ готовленный бабой Боркой незамысловатый букет. Здравствуйте, земляки. Здравствуйте, Киприян Михайлович. Человек появился неожиданно, точно кто-то разом нарисовал его на фоне неба с бегущими облаками, выгоревшей травы и белых с красными крышами домов. - Иван Гуц, - назвался он и рассказал, что перебрался сюда из Прнявора возле Баня-Луки летом 1992 года, спасаясь от ужасов боснийской войны. Тогда памятник в Калуджерице был заброшен. Полускрытый густыми зарослями, он служил пристанищем для сельских шалопаев-мальчишек, а то и для местных выпивох, лю­ бивших пропустить в укромном уголке рюмочку-другую ракии. Иван вместе с женой и дочками привёл всё в порядок: выкосил траву, убрал мусор, посадил розовые кусты и с тех пор присмат­ ривает за могилой. - Люди, лежащие здесь, боролись против фашизма, за Югосла­ вию, - сказал он мне: какой ещё нужен повод, чтобы позаботиться о них после смерти. Простившись с Иваном, я ещё немного постоял у памятника. Чего-то не хватало. Какого-то действия, душевного движения, за­ полнения вдруг возникшей пустоты. Не хватало песни. И я запел: Да ты утушка. Да ты серая, Выплы-ы-вай... А потом: Снова замерло всё до рассвета, Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь... 117