Дудакова, Е. Ф. Веселые хроники из жизни одной семьи / Елена Федорова. –Мурманск : ПЦ «Доброхот», 2015. - 360 с.

304 Самое страшное в операции — это. а я стояла перед ним на коленках, удерживая, чтобы он, маленький и щуплый, сам «не просочился в канализацию». Ура, первый этап перед операцией был пройден! С утра мы в волнении долго ждали своего часа в палате, а потом у операционного блока. Но что-то в предыдущей операции пошло не так, и мы с Федей истомились в огромном раскалённом от жары холле, облицованном белым кафелем. Он даже уснул здесь на кушетке. Наконец вышел измученный доктор. Он был в перчатках и с зажимом в руке. Доктор сел на стул возле дверей, и, увидев меня, стянул вниз маску, и устало попросил: «Достань у меня в правом нижнем кармане сигарету и спички, сил нет!» Я достала сигарету, вложила в зажим. Он прикурил, затянулся и спросил: «У вас что? Грыжа? Ну, это быстро! А эта девчушка нас всех перепугала. Никто не ожидал, что такое произойдет. Но, слава Богу, всё благополучно завершилось! Потерпите немного, сейчас вас возьмём». Когда Федьку забрали, я метнулась через пять этажей в отделение постелить чистое бельё. Только успела это сделать, как к палате мед­ сестра подвезла каталку и велела ехать за ребенком. Действительно, всё прошло очень быстро, а волнений-то было через край! Федюшка мужественно вёл себя после операции: не капризничал и не плакал. Спать с ним ночью на кровати с сеткой я не рискнула — боялась, что скачусь и придавлю ребёнка. Расстелила под ней матрас и блаженно растянулась на нём после этого трудного дня, во время которого почти не удалось присесть. Ночью меня разбудил Федин стон и возглас: «Алёна!». Я спросо­ нок попыталась быстро выбраться из-под кровати и больно ударилась о металлическую перекладину лбом. Наконец вылезла, встала на ноги и нагнулась к нему: «Что случилось?» Федюшка обнял меня руками, уткнулся в ухо и стал всхлипывать: «Алёночка, мне тебя так жалко! Я лежу на кровати, а ты на полу!» Я так расчувствовалась, что сама чуть не разрыдалась, но, взяв себя в руки, стала его убеждать, что под кроватью совсем неплохо, потому что там гораздо прохладнее, чем наверху. Федя успокоился и уснул, я полезла опять под кровать, а в душе всё ликовало: «Раз он забыл о себе, а волнуется обо мне, значит, пошел на поправку!» Следующий день прошёл как обычно в «волнениях и суматохе»: об­ ход, перевязка, кормление, туалет, посещение родных... В перерывах Федька меня не отпускал, то просил почитать, то подержать руку на шве, чтобы меньше болело, то пить, то наоборот... Если я где-нибудь медлила, он кричал своим тонким голоском на всё отделение: «Алё-ё-