Дудакова, Е. Ф. Alma mater: от учительского института к гуманитарному университету / В. В. Дранишников, Е. Ф. Дудакова ; [науч. ред.: В. Э. Черник]. – Мурманск : Просветительский центр "Доброхот", 2011.

230 Грани жизни вуза ...До сих пор жалею, что Э.К. Лявданский не вел на нашем курсе никаких занятий. Слухи об интересных, глубоких и необычных лекциях у третьекурсников быстро достигли наших ушей, и мы, отважившись попросить у нового преподавателя разрешения, стали посещать его лек ции, а потом даже и семинары. Он начал читать один из интереснейших и сложнейших периодов русской литературы — от 90-х годов XIX века до семнадцатого года XX столетия: соседство и причудливое переплете ние различных художественно-эстетических направлений, философских концепций; бурный расцвет разнообразнейших талантов; грандиозный и страшный калейдоскоп исторических событий... Рубеж веков! Со временному студенту, с его практицизмом и немалым скептицизмом, наверное, странно представить такую картину: выпускной курс, послед ние экзамены, подготовка курсовых и дипломных работ, а мы... бегаем на лекции по уже пройденным темам, тратя на это немало времени. Но после первой же лекции у нового преподавателя мы были про сто покорены. На нас буквально обрушился поток неизвестных имен писателей, поэтов, философов, исторических и политических деятелей, о многих из которых мы слышали в лучшем случае вскользь. Анали зировались другие произведения, не те, что мы уже изучили. Новы и непривычны были многие выводы... Попутно Эдуард Константино вич затрагивал и некоторые спорные вопросы литературной критики, предлагая самим студентам определиться в оценках. Таких своеобразных и сложных писателей и поэтов этого периода, одним из которых был, например, Александр Блок, поэт-символист (лекции о котором мне посчастливилось прослушать у Лявданского), невозможно, по-моему, глубоко понять, а тем более прочувствовать, полюбить, изучая их творчество с точки зрения ленинского принципа партийности литературы, который в те годы должен был лежать в основе анализа любого произведения любого автора. Эдуард Константинович ос новывал свои лекции на других критериях, и его занятия удивительным образом расширяли наше представление не только о творчестве того или иного художника слова, но и о жизненных коллизиях, человеческих чувствах, проясняли отношения писателей друг с другом и с властью, рождали ассоциации, выстраивали различные параллели... Никто до него на лекциях так не говорил с нами, «замученными» политической экономией, научным коммунизмом и атеизмом, — даже эстетика была марксистско-ленинской. Эдуард Константинович читал свои лекции очень увлеченно и умел увлекать своих слушателей. Некоторые преподаватели и сотрудники тоже приходили его послушать. Занятый сложной и большой по объему административной работой, он иногда задерживался, но студенты никогда не уходили с его лекций. В общем, новый ректор оказался талантливым педагогом, глубоким и интересным ученым, умным и прогрессивным человеком. В те годы мы еще раз близко «столкнулись» с ним на распределении (был такой неписаный закон — отработать три года там, куда направит областной отдел образования. Обычно — в отдаленные города, села, деревни, где часто не хватало учителей). Это было очень нервозное мероприятие. Эдуард Константинович, присутствовавший в комиссии от начала ее работы до самого конца, отчасти сгладил, снял эмоциональное напряжение: терпеливо и тактично вникал в семейную ситуацию каждо го выпускника и даже вносил справедливые изменения в уже принятые решения. И оказалось, что многим из нас он определил жизненную дорогу, «проложив» именно такой путь по городам и весям Кольского полуострова.