Дранишников В.В. «В начале жизни школу помню я...» Наука и образование. 2009, № 10, c.156-161.

160 Школа вчера, сегодня, завтра: с любовью, болью, надеждой.. выкли глаза, и по фигуре, росту, голосу все были узнаваемы. Нам просто хотелось «пошухарить»... Я сменил много школ. Начал учиться в знамени­ той «первой мужской». Потом меня как «трудного подростка» перевели по месту жительства в школу № 20. Несколько месяцев был на перевоспитании в школе переростков и, наконец, окончил 23 школу г. Мурманска. Я этим не бравирую, а уж тем более не гор­ жусь. С гораздо большим удовольствием написал бы о том, что был отличник и окончил среднюю школу с золотой медалью. Но из песни слов не вы­ бросишь, да и хорошая память на свою школьную жизнь, на «мальчишеские грехи» очень помогла мне в учительской деятельности. Сегодня часто студенты, которые прекрасно учились, жалуются на школу. Признаются, боялись учителей, администрации. В школе было много формализма и несправедливости. Я понимаю, что в наше время школа была более авторитарна, а уровень психолого-педагогической подготовки учителей был еще ниже. Отсюда мно­ гочисленные конфликты учителей не только с от­ дельными учениками, но и со всем классом. Ряд учителей просто не владели дисциплиной, так как у них отсутствовали педагогические способности. Почему же я любил школу, прощал обиды учи­ телям, и о школьной жизни, несмотря ни на что, остались теплые воспоминания? Может быть, говоря современным научно- методическим языком, «у меня была плохо развита культура самоопределения и, как следствие, зани­ женная самооценка». Возможно, но главное в дру­ гом. Я был благодарен школе за то, что если «не мытьем, так катаньем» я все-таки ее окончил и по­ лучил среднее образование. Не всем моим товари­ щам это удалось сделать. Думаю, что наше поколение, в том числе и «трудные», несмотря на ужасную невоспитан­ ность и бескультурье, по натуре были люди чест­ ные, добрые и благодарные. И еще. Все мы, осо­ бенно «трудные» подростки, были равноправными участникам учебного процессе. Нас ругали, читали нотации, наказывали педагогическими и антипеда­ гогическими методами, но с нами считались, и мы, когда нужно, могли проявить свою фантазию, кол­ лективизм, если не в учебной, то «нестандартной» деятельности. Мы не были изгоями. Встречаясь через несколько лет с «хорошиста­ ми» и «отличниками» нашего класса, я вдруг неожи­ данно узнал: они нам, «шалопаям» и «бездельни­ кам», (так называли нас их родители), всегда за­ видовали. Мы делали то, что им хотелось, но они не могли. Статус не позволял, да и боялись. И от школы у них остались скучные воспоминания: зуб­ режка, зубрежка, зубрежка... Может ошибочно, но они считали, что у нас было интересная, относительно свободная жизнь. Ведь мы могли себе позволить такую роскошь: со­ рвать урок или вовсе не придти в школу, сделав себе «дополнительный выходной день!». Запретный плод, особенно со стороны, действительно, слаще... Мне могут возразить: следуя Вашей логике, что­ бы полюбить школу, надо отличиться безобразным поведением. Нет, конечно. Я говорю о другом. На­ до, чтобы школа признавала и уважала различные виды деятельности, которые интересны воспитан­ никам. И если подростку в силу каких-то причин не удается проявить себя в учебе, надо дать возмож­ ность ему утвердиться в трудовой, общественной, спортивной, эстетической деятельности, тем более если у него для этого есть данные и желание. На­ до навсегда забыть ошибочную аксиому: хороший ученик —хороший человек, плохой ученик —чело­ век безнравственный. В жизни все сложнее и все бывает по-разному Большую роль в формировании отношения к школе играла моя семья, где авторитет школы и учителей всегда был очень высок. Мама чест­ но несла свой «родительский крест» и ходила на все родительские собрания. После общешкольных родительских собраний проводились классные со­ брания. Мама сначала шла в класс, где учился мой брат Альберт. Он старше меня на четыре года Она получала «живительный бальзам» в виде похвал в адрес уважаемой Дранишниковой Клавдии Ми­ хайловны, которая умело воспитывает своего сына. Он не только прекрасно учится, но и ведет большую общественную работу. Альберт добрый, воспитан­ ный, культурный юноша. А потом шла на родительское собрание в класс, где учился я. Там она в очередной раз узнавала о том, что ее сын Вячеслав не только плохо учится, но и грубит учителям, нарушает дисциплину и на уроках, и на перемене, курит, систематически про­ пускает занятия. Мама терялась и плакала от жестокого справед­ ливого вопроса: «Когда же в семье Дранишниковых займутся воспитанием своего сына?» Позиция ро­ дителей, когда возникали конфликты с учителями, была неизменна: «Ты пришел в школу учиться — учись. Мы с тобой одним „справиться1 не можем, а вас в классе больше сорока человек. Вот и поду­ май, каково там учителю. Обидели, бывает... И на работе иногда начальник „под горячую руку“ на­ кричит „не по делу". Ну и что? Это жизнь. Стерпи и докажи делом свою правоту...». Мама после родительского собрания не только со слезами на глазах жаловалась отцу на мое по­ ведение, но и пыталась меня воспитывать, расска­ зывая о содержании общешкольных собраний. Там на популярном уровне осуществлялся «педагогиче­ ский всеобуч» родителей. Она с восторгом расска­ зывала о том, какие бывают хорошие дети. Как ни странно, я с интересом слушал. До сих пор в моей памяти остался пересказан