Дранишников, В. В. «Большое видится на расстоянии...» : записки пожилого мурманчанина (воспоминания, очерки) / В. В. Дранишников. – Мурманск : Просветительский центр "Доброхот", 2012.

О ЧИНОВНИКАХ 207 но и об обязанностях чиновника. Но, как сказал классик, «суха теория, мой друг...» Омерзительные чиновники были в дореволюционной России. Стоит вспомнить русскую классическую литературу: Гоголя, До стоевского, Толстого, особенно Чехова. Но у их героев был свой неписаный моральный закон, который гласил: «Бери по чину». К тому же люди, в том числе и чиновники, в то время были в массе своей религиозными людьми, поэтому, нарушая закон, осознавали свое грехопадение и некоторые испытывали страх перед Богом или угрызения совести, что способствовало соблюде нию определенного чувства меры. Советских чиновников 20-30-х годов отличали серость и квас ной идеологический патриотизм. Они слепо, а часто и беспощадно проводили в жизнь политику партии. Страх перед возможными репрессиям, которые касались людей любого ранга, у них был не меньше, чем у других, а средствами самозащиты стали для них угодничество, демагогия, беспринципность, доносительство. Обобщенную картину многообразия и неповторимости типа жей чиновничества 60-80-х годов — от чиновников высшего ранга до мелкой сошки — блестяще показал в своем творчестве артист Аркадий Райкин. Пожалуй, лучшей категорией чиновни ков в советское послевоенное время, особенно в 60-80-е годы была партийная номенклатура, отличавшаяся образованностью и воспитанностью. Партийные работники имели определенные, четко оговоренные в зависимости от должности льготы (по ны нешним меркам достаточно скромные). Они дорожили своим общественным статусом, карьерой и поэтому в массе своей разум но соблюдали этические нормы, пользуясь этими привилегиями. Кроме того, был строгий партийный контроль не только за слу жебной деятельностью, но и за моральным обликом коммуниста, и проникал он даже в семейную жизнь. Конечно, сущность партийного чиновника не отличалась от сущности чиновников других категорий: большинство из них интересовала в первую очередь не сама проблема, с которой обра щались к ним «хозяева жизни» (так в советское время называли простых граждан в отличие от «слуг народа» — чиновников и вы борных депутатов всех уровней), а то, в какой мере предложения посетителя вписываются в партийно-государственные инструкции и постановления. И если предложения человека, даже самые здра вые, шли вразрез с решениями партийных пленумов и съездов,