Дранишников, В. В. «Большое видится на расстоянии...» : записки пожилого мурманчанина (воспоминания, очерки) / В. В. Дранишников. – Мурманск : Просветительский центр "Доброхот", 2012.

НАИВНЫЕ РОМАНТИКИ 60-х. 143 В свою очередь, и я не отказывал в помощи, когда ко мне кто-нибудь, даже незнакомый, обращался с просьбой. Однажды поздно вечером (я жил на первом этаже, поэтому часто в на шу квартиру обращались с самыми неожиданными вопросами и просьбами) кто-то позвонил в дверь. Открыли (страха, от крывая ночью дверь, тогда не испытывали). На пороге стоял мужчина лет тридцати, помятый, но в хорошей одежде. Видно было, что он после хорошей пьянки, так как выглядел жалким и беспомощным. Он робко и неумело попросил: «Слушай, друг, выручи... Недавно вышел из тюрьмы. Вот, смотри, справка об освобождении... Деньги пропил — не удержался от радости, что на свободе. Мне бы до Архангельска добраться, а там мать. Дай 20 рублей на билет. Я верну, богом клянусь!» Денег у меня не было — зарплата должна была быть только на днях, а получал тогда молодой учитель всего 120 рублей. Я, как и многие, жил от зарплаты до зарплаты, и словам неожиданного гостя сначала не поверил, так как по опыту знал: слова пьющего — пустой звук. Но в глазах «гостя» была такая боль, такая надежда... «Ладно, подожди», — сказал я и пошел к соседям занять денег. Мужик оказался сентиментальным — заплакал, когда я протянул ему деньги. Наверное, не ожидал... На другой день утром я рассказал о ночном госте в учитель ской. Старшие коллеги посмеялись надо мной, назвав «белой вороной». Шло время, я уже забыл об этом случае. И вот почти через год так же поздно раздался звонок. На пороге стоял быв ший заключенный, одетый с иголочки, рядом с ним — красивая молодая женщина. Оба светились от счастья. Гость рассказал: «Вот, устроился на работу, в море хожу... Это жена — Лена. Спа сибо, вы меня тогда спасли!» Он протянул мне деньги, бутылку армянского коньяка и коробку конфет. Вот какими они были, далекие и неповторимые 60-е годы... Такими остались они в моей памяти, а я был человеком, сфор мировавшимся в конкретных социально-исторических условиях, со своей иерархией духовно-нравственных ценностей. Конечно, я понимаю, что те диссиденты, которые сидели в то время в «пси хушке», и те заключенные, которых еще не реабилитировали за «политические преступления» и «шпионаж», по-другому от носились к советскому государству, к партии, к общественному идеалу. Но думаю, что даже они выделяют эти годы, как время оттепели в истории нашего государства.