Давыдов Р. А. Дневник Павла Ильича Буркова 1915 года как источник по истории российско-норвежской торговли в Евро-Арктическом регионе // Мурман и Российская Арктика: прошлое, настоящее, будущее : материалы межрегиональной научной конференции, 26–28 сентября 2016 года / Мурм. аркт. гос. ун-т [и др.]. - Мурманск, 2016.

скромное внимание - всего несколько абзацев. Однако и они запоминают ся, по-своему ярко показывая характер капитана: «Капитаном “Персея” в первом плавании был Павел Ильич Бурков, уроженец острова Мудьюгско- го (так в книге. - Р.Д .), где все жители Бурковы, Седуновы или Копытовы. Павел Ильич невысокого роста, худощав, крепко сложен. На обветренном смугловатом его лице выделяются рыжие усики и светло-голубые глаза. Настоящий писатель назвал бы их стальными. Плавал он с детства, и мно го. Взгляды на жизнь у него устоявшиеся, свои собственные, не меняю щиеся. Характер имеет независимый, твердый и прямой. Капитан он опыт ный, человек умный, но жестковатый и в обращении иногда резкий. И вот маленькое происшествие раскрыло совсем иные черты его характера. Однажды глубокой ночью во время стоянки у пристани я проснулся, услышав характерный звук блоков шлюпбалочных талей, затем шлюпка плюхнулась днищем о воду. Что могло случиться и зачем ночью, да еще у причала понадобилось спускать шлюпку? Я быстро оделся и побежал на звук голосов. Узнал я следующее. Капитан вышел на палубу, и послыша лось ему мяуканье кошки на корме. Он предположил, что кошка, случайно забравшись на судно, могла проникнуть в камбуз. Но нет, камбуз заперт, а мяуканье где-то совсем рядом, как будто под кормой. Взял переносный фонарь и опустил его к воде. А там, вцепившись в выступающую над во дой часть рулевого пера, сидел мокрый котенок и громко орал. Этот «чер ствый» человек вызвал вахтенных, вместе с ними спустил спасательную шлюпку и стоял теперь в ней, прижимая к груди мокрого и дрожащего ко тенка, который вцепился когтями в его тужурку. - Возьми-ка от меня утопленника да отнеси его посушиться, - сказал капитан. Я перегнулся через борт, протянул вниз руку, и котенок, которого Павел Ильич еле оторвал от себя, так же судорожно вцепился в рукав мое го бушлата. Он прижился у меня, а я назвал его Лямишкой, в память о та ком же черно-белом котенке из моего далекого детства. Так я узнал, что под суровой капитанской оболочкой запрятано доброе сердце. С Павлом Ильичом у нас на долгие годы установились дружеские отношения. Его сухость и неразговорчивость объяснялись некоторой застенчивостью - раньше он плавал на военных, торговых и зверобойных кораблях и впер вые попал на исследовательское судно в среду научных работников. Он еще не нашел общих с ними тем и интересов, и взаимоотношения еще не сложились. Впоследствии он вполне сжился с этой средой. Бурков был прекрасным капитаном. И еще я хочу сказать, что за все 10 лет моих пла ваний на «Персее» это был единственный случай, когда спасательная шлюпка корабля использовалась по своему прямому назначению, т. е. для спасения терпящих бедствие» [1, с. 98-99]. В другой книге, написанной выдающимся советским ученым и популяризатором науки Сергеем Владимировичем Обручевым, о капитане 210