Чистоногова М. В. Nummer 12794 "R". Buchenwald / М. Чистоногова // Площадь Первоучителей : литературно-художественный и общественно-политический альманах / Мурм. орг. Союза писателей России. – Мурманск, 2004. – № 4.

старика-цыгана. Все русские актёры были в гриме, а один человек исполнял авторский текст. За сценой оркестр, состоявший из балалайки, мандолины, гитары и домры, наигрывал цыганские мелодии. Как это всё напоминало Николаю о родном доме! Ведь его отец играл на гармони, балалайке, гита ре, мандолине, все дети в семье научились также играть на одном из инст рументов, и домашние концерты были очень часты... Но поблажки длились недолго: после покушения на Гитлера режим вновь ужесточился. В своей комнате повесился капо: его, по-видимому, ждала ка ра за разлад лагерной дисциплины. Ближе к зиме уже в новом лагере за городом вешали юного русского цы гана. В то время Германию усиленно бомбили - днём армады американских самолётов, ночью англичан. Наружное освещение отключилось, а в бара ках оставался замаскированный дежурный свет. Цыган воспользовался темнотой, пробрался на кухню, включил верхний свет и стал есть. Вешали его в недостроенном, без крыши, цехе, а все проходили мимо, сняв беско зырки. Ещё одна история, которую Николай Григорьевич вспоминал с особо тяжким чувством. После прибытия в Вернигероде его позвали в блок № 1, где содержались одни русские. Ребята спросили его, что он знает о Никите- Николае, который был тоже в этом лагере. Они сказали, что Никита пытал ся «заложить» эсэсовцам бывших советских офицеров. Александр, вместе с которым Никиту конвоировали после побега, ещё в гестапо в Мюнстере рассказал, что вся вина за побег лежит на Кузьмине. Николай его простил, когда тот клялся перед ним, - понимал, что человек был с нарушенной пси хикой: он и во время побега вёл себя очень странно и неспокойно. В бараке Никита вновь просил у Николая прощения, на что он ответил, что за себя простил, а за содеянное в отношении других он должен просить именно тех, кого хотел продать. Зэки бросили его несколько раз задом об пол, а Нико лай вышел с чувством омерзения и возмущения. Мерзость в жестоких усло виях существования в ответ также вызывает жестокость. В апреле 44-го, когда фронт был уже близко, заключённых подняли среди ночи по тревоге и погнали в неизвестном направлении. На станции за гнали в вагоны, но через некоторое время выгрузили: пути были разбомб лены. Далее гнали пешими. В городе Ашерслебен, который также бомбили, Николай снова бежал, прыгнув в окно разрушенного дома, за ним броси лись ещё трое: в городе их гнали бегом, и колонна растянулась, так как мо лодые эсэсовцы устремились вперед, а старые отставали; беглецы же были всередине колонны, и их не заметили. Они нашли какую-то старую грязную одежду и напялили её поверх лагерной робы. Во время затишья между на лётами из города уходило население, и Николай предложил вклиниться в толпу и двигаться вместе с ней. Поляки решили выходить ночью, а русский товарищ сказал Николаю, чтоб тот шёл первым, а он - следом за ним. Ни