Чернышов, И. С. Здоровье и дисциплина / Иван Чернышов. - Мурманск : Дроздов-на-Мурмане, 2020. - 238, [1] c. .cdr

на пианино, а когда народный танец — она и на баяне могла. И там стояли зеркала, много разных зеркал, так что отражения были разные, они распадались, и нель­ зя было получить одного четкого, нормально в зеркало на себя поглядеть, как ты танцуешь. И эти танцы, уроки эти танцев и начинались поздно, так что я ждал, ждал, ждал, ж д ал . (Жменькин зевнул.) Прислонюсь к стенке, стою, смотрю, как они танцуют. Потом спина белая была. Я термины эти танцевальные до сих пор помню. Батман, потом жютэ, плие — плие — это приседания, сотэ — сотэ это прыжки. Позиции ног, шестая — это просто так, пер­ вая — пятками друг к другу, пятая — это носок одной к пятке другой, это, наверное, больно нетренированному танцору. Мама, она — мама (снова зевнул) часто раздра­ жалась на учеников. Орала на них, да. Потом она орать уставала, и, пытаясь говорить с достоинством, цедила: «Спасибо, Любовь Павловна» — не потому, что Любовь Павловна ей до этого подарила бергамотового чаю, или, скажем, брошку, или просто пожелала хорошего настро­ ения, нет, это значило, чтоб Любовь Павловна перестала играть, потому что тут такие танцоры бездарные пляшут, что им можно и не играть, что их можно и не учить бат­ манам, пусть как хотят, так и пляшут. И сердитая уходи­ ла потом со мной с работы, сильно мою руку сжимала, и вот: шли-шли, держась за руки, а потом она бросала мою руку со злости, не на меня злилась, а я не понимал. Когда Любовь Павловна уезжала, мама говорила: «Ска­ жи «до свиданья» Любовь Павловне», а я говорил: за­ чем, если я завтра снова ее увижу? Они смеялись, а как- то перед уроками Любовь Павловна дала мне конфетку, и я сказал: «Спасибо, Любовь Павловна», взял конфетку, потом отошел в свой угол и долго там смеялся. Вот переживают: где мои семнадцать лет? А я переживаю: где мои семь лет? ■л56 L